Профессор

кличка (прозвище) традиционно, по меньшей мере, с 1920-х годов, дававшаяся детьми сверстникам, выделяющимся вежливостью, начитанностью, высокой успеваемостью, носящим очки.
О детях 8–10 лет в 1920-е гг.: «Я живу в детской колонии. Здесь школа первой ступени… У нас в колонии жил единственный “очкарик” – Семушкин. Сначала над ним все потешались, так как он почти ничего не видел. Но вот Евсеич свозил его в глазную больницу, там ему надели очки, и Семушка сразу из робкого… медвежонка превратился в расторопного, смекалистого мальчишку… Семушку избрали звеньевым, а прозвище дали “Профессор”. Он много читал и всё изобретал что-то. Очень полюбил химию. Когда у нас еще не было галстуков, он придумал сделать их из простынь. “А чем окрасим?” – спросили Профессора. “Составим краску...”» (Петренко, 1977, 77).
О середине 1930-х гг.: «Впереди нас, всегда в одной позе – растопырив локти и нагнув голову, сидел наш “профессор” – Володя Болотин. Он как бы и не слушал урока, сосредоточенно глядя в книгу. Но когда на какойнибудь вопрос учителя никто не мог ответить, учитель торжественно провозглашал: “Никто не знает? Ну тогда ответит Болотин”. Володя поднимался, обстоятельно освещал вопрос и садился в ту же позу, вызвав восхищенный шепот класса: “Ну, профессор!”. Спустя много лет… мне в руки попалась газета… Я прочитала лаконичную подпись под фотографией: “Молодой ученый, доктор физико-математических наук, профессор В. Болотин в своем кабинете”. Сбылось наше детское предвидение!» (Кубанева, 1988).
О Свердловске во вт. пол. 1940-х гг.: «Соседствовал с Марковой по подъезду врач-хирург с мировым именем – А. Лидский… Его сын М. Лидский – первая скрипка в симф. оркестре оперного театра. Члены семьи отличались особой интеллигентностью. Проходя по двору мимо сидящих людей, снимали шляпу и низко кланялись. Всю культуру общения, прекрасное воспитание они вложили в единственного внука, худенького рыженького мальчика в очках, вежливо раскланивавшегося со своими сверстниками. Он много читал и по-взрослому рассуждал. В детской среде его прозвали “Профессор”. Окружение не блистало познаниями, и он не прижился среди сверстников» (Факова, 2006).
О середине 1950-х гг.: «У вас есть товарищ, который носит очки. “Профессор” – в шутку называете вы его. И кличка, которой вы шутя наделили своего друга, остаётся за ним. Вашего товарища это очень огорчает. Он перестаёт носить очки, портит своё зрение» (Хотиловская, 1959, 57).
О нач. 1960-х гг.: «Ребята любят давать друг другу прозвища. Эти прозвища бывают иногда здорово меткими, а иногда просто смешными или глупыми. Ну, взять хотя бы Симку Воронова: его прозвали “шестикрылым” только потому, что полное имя Симки – Серафим, а у Пушкина есть стихотворенье: “…И шестикрылый Серафим / На перепутье мне явился”… А вот зато «профессор» – прозвище, которым наградили первого ученика Славку Оболина, попадает в самую точку. Правда, очков он не носит и бороды у него, ясно, нет, но Славка – тощий, длинные ноги циркулем, да еще у него привычка в ответственные минуты жизни задумчиво грызть ноготь большого пальца. В общем, он сильно смахивает на рассеянного жюльверновского профессора Паганеля. И голова у него – самая настоящая профессорская. Сверхтрудные задачи по математике он решает в какие-то несколько минут, а любые деления и умножения трехзначных чисел производит прямо в уме. Он знает назубок все немецкие глаголы сильного и неправильного спряжения, включая даже проклятую форму причастия прошедшего времени, которая не дается половине класса. Он помнит наизусть схемы генераторов, трансформаторов и аккумуляторов, и Инна Андреевна частенько говорит, что у нее в жизни не было лучшего ученика по физике. На уроках литературы Славка тоже отвечает с блеском, особенно если на него в это время смотрит Лера Дружинина; стоит ей скосить на него свои чуть прищуренные насмешливые глаза, ну, тут Славку будто кто кнутом огреет. Он начинает прямотаки скакать галопом по цитатам и датам, сыплет именами авторов и названиями книг: что в каком году написано и в каких исторических условиях – тут и библиография, и география, и фольклор, – словом, лезет вон из кожи, хотя пятерка ему и так давно обеспечена» (Офин, 1964, 12–13).
О 1980-х гг.: «В четвертом классе многие изменились… Были и клички. Кличку “профессор” получил мальчик, у которого стало падать зрение и которому пришлось носить очки. Он как-то на это не обижался, а даже немного сердился, ведь он знал, что профессор – это умный человек» (493). См. также: Прозвища; Кличка.