язык германской группы индоевропейской семьи языков. Преподавание немецкого языка в школе. Об Оренбурге (Чкалове) в 1941–1942 гг.: «В школе в те годы иностранный язык начинали изучать в пятом классе… В пятом классе немецкий язык вела девушка, только что окончившая ленинградский институт и, как мы, эвакуированная в Оренбург. Шла война. На стене класса висел плакат: “Убей немца”» (Фридкин, 2004).
О 1960–1961 гг.: «В нашей школе с четвертого класса изучали немецкий язык (“дойч”) – честно сказать, вполне безрезультатно. На исходе второго года обучения пятиклассник-переросток Валера Кажаринов на вопрос Немки (кличка): “Was ist das?” – страшным голосом заорал: “Кислый квас!”, за что был изгнан из классной комнаты в коридор, а затем перешел в ремесленное училище и вовсе канул» (Бек, 2000).
О девятикласснице в Челябинске в середине 1990-х гг.: «Она могла на уроке пустить злую шуточку в мой адрес. Делала намёки, что в десятом-одиннадцатом классе мне делать нечего. Она всегда принижала мне оценки, вскоре я потеряла интерес к немецкому языку, я возненавидела его из-за моего нового учителя, я его прогуливала и этим самым усугубляла свое положение. Было даже такое, что, возвращаясь домой в слезах, я хотела наглотаться таблеток, но мне не хватило смелости. Я ужасно переживала, но я ничего не могла сделать» (526).
О конце 1990-х гг.: «Я очень не любила урок немецкого языка. Единственный предмет, который я зубрила, был иностр. язык. Учительница нам никогда не объясняла новую тему (мы должны были самостоятельно её учить), в это время она точила пилкой свои ногти или красила их. Меня это очень раздражало, но ничего нельзя было сделать, ведь она учитель и поступала так, как хочет. На дом она задавала перевод текста страницы на две. Если мы договаривались в классе и делили текст на части (каждый переводил свою), то она не спрашивала нас по желанию. Но самое трудное – это учить наизусть темы. Если с места рассказываешь, то можно заглянуть в тетрадь, она же вызывала ученика и садила его напротив себя, и в течение его рассказа в упор смотрела ему в глаза, стараясь сбить с мысли. Если ученик забывал хотя бы одно слово, она отправляла его учить снова. Я училась хорошо по немецкому, поэтому мне приходилось вольно или невольно участвовать в олимпиадах. Здесь нашего согласия даже не спрашивали. Заносили в список, и ты обязана была явиться в назначенный день» (557).
141.42 кб