мужские нижние панталоны (штаны); то же, что кальсоны.
О 1942–1943 гг.: «A на самом дне – Федька был готов сквозь землю провалиться – лежали новые трусики. Ни разу не одёванные, диковинные: цветастые. Их в прошлом году прислала дальняя родственница из города… Федька не мог глаза от земли поднять, не знал, что с исподними делать… “А-а-а, – встрепенулась Лизутка. – Трусики ваша мать прислала, говорит, будто вы собираетесь сегодня после пахоты на пруд купаться; так вот, она наказала, чтоб сразу в сухое переоделись”… В такой-то обновке по Калиновке пройтись не зазорно. У кого еще подобные найдутся? У Женьки Брюзлого, что ль? Да он бы давно всем расхвастался, а то в подштанниках купается, с тесемочками... Завертывая в тряпицу пустую бутылку, положил туда же и трусы. “Отнеси назад, – сказал Лизутке. – Сегодня не до купания, пахоты много“» (Акулинин, 1985, 125–126).
О мальчике-подростке в 1945 г.: «Обоих пострадавших [девушку и мальчика-подростка, попавших зимой в воду] раздели догола. Генка с молчаливым озлоблением боролся с раздевавшими его девчатами, держась за свои подштанники, как за якорь спасения, боясь обнажить свой стыд, – ведь он был единственный мужчина среди этого стада девчонок… …Ему пришлось надеть чью-то женскую рубашку. Комендантша подоткнула одеяло со всех сторон, чтобы ниоткуда не дуло, а напоследок, чтобы не срамить Генку, но чувствуя необх-сть как-то напутствовать его, сказала: “Подштанники, кавалер, надо чаще менять…”» (Нагишкин, [1957–1961] 1965, 199).
О деревне в 1946–1947 гг.: «Сняв рубаху и штаны, [Васька] остался в белых кальсонах, развязал тесемки, закатал подштанники повыше и удивленно взглянул на меня: “Колька! Дак ты чо?”… В закатанных кальсонах Васька и правда был не больно-то привлекателен. Тем более что подштанники были ему велики и сползали» (Лиханов, [1971] 1986–1; 220, 222).