рождественский детский праздник с ёлкой и подарками дя детей. Ёлка рождественская для учащихся.
О Саратове конца 1880-х гг.: «Другим местом, где мог я слышать хорошее пение в дошк. годы, были ёлки, устраиваемые городом для школьников Саратова в городском театре в рождественские каникулы… Мои сестры, обладая хорошими голосами, выступали в детском хоре на сцене театра, а меня брали с собой, но оставляли в зале, откуда я мог видеть всё происходящее на сцене. На сцене дети играли и пели вокруг ёлки, разукрашенной разными игрушками и световыми эффектами. Я знал большинство этих песен, так как сестры пели их дома. На одной из таких ёлок мои сестры получили большого бумажного коня, на которого я садился верхом и меня катали по комнате» […] Ёлка рождественская домашняя.
О домашней ёлке у дворянских детей в начале 1870-х гг.: «Запас наших детских игрушек пополнялся раз в год, на ёлке. Большей частью на елку приезжали к нам Дьяковы… Лучшие игрушки привозились ими. Ёлка была годовым торжеством. За месяц до рождества мама ездила в Тулу и привозила целый короб деревянных куколок, скелетиков, как мы их называли, и начиналось одевание этих скелетиков мамá, нами и девочками. Для этого у нее в комнате целый год собираются остатки разных материй, обрезки лент, косячки бархата и ситца. Она торжественно приносит в залу большой черный узел, и все мы, сидя у круглого стола, с иголками в руках сосредоточенно шьём разные юбочки, рубашечки, панталончики и шапочки, украшаем их золотыми галунами и лентами и радуемся, когда из голых деревяшек с глупыми раскрашенными лицами делаются нарядные красивые мальчики и девочки… Куколки эти предназначались для раздачи деревенским детям, и их обыкновенно приготовлялось штук тридцать или сорок. Затем начиналось золочение орехов и привязывание ленточек к разным картонажам, расписным пряникам, крымским яблокам и конфектам. Своих подарков мы никто не знаем. В сочельник вечером приезжают священники и служат всенощную, В день рождества мы с утра одеты по-праздничному, и в зале на месте обеденного стола стоит огромная густая елка… Обедаем торопясь… и бежим в свои комнаты. В это время двери залы запираются, и “большие” убирают елку и раскладывают по столикам наши подарки. Волнение наше было такое, что мы уже не можем сидеть на месте, двадцать раз подбегаем к двери, спрашиваем – скоро ли готово, подсматриваем в ключевину, и время кажется длинным-длинным. После обеда в передней толпилась куча деревенских ребят в полушубочках и кафтанчиках, бабы и несколько мужиков… Наконец все готово. Двери залы отпираются, в одну дверь втискивается толпа деревенских, в другую, из гостиной, вбегаем мы. Огромная ёлка до потолка блестит зажжёнными свечами и золотыми безделушками… Вдоль стены наши столики с подарками: цветная почтовая бумага, сургуч, пенал, это почти всегда дарилось всем, но вот дьяковские подарки. Огромная кукла, “закрывающая глаза”, и если её потянуть за два шнурочка с голубыми бисеринками на концах, которые у неё привязаны между ногами, она кричала “папа” и “мама”. Детская кухня, кастрюлечки, сковороды, тарелки и вилки, медведь на колесиках, качающий головой и мычащий, заводные машинки, разные всадники на лошадях, мышки, паровики и чегочего только нам не даривали. У Сережи ружьё, которое громко стреляет пробкой, и жестяные часы с цепочкой. В это время большие раздают деревенским детям скелетики, пряники, орехи и яблоки. Их впустили в другие двери, и они стоят кучей с правой стороны елки и на нашу сторону не переходят. “Тетенька, мне, мне куколку! Ваньке уже давали. Мне гостинцу не хватило”. Мы с гордостью хвалимся перед деревенскими ребятами своими подарками» […].