«аппарат, служащий для показывания на экране в увеличенном виде изображений, сделанных на стекле» (Словарь, 1951–2, 629); «Устар. Прибор для проецирования на экран изображений, сделанных на стекле» (Словарь, 1991–2, 430).
О 1860-х гг.: «Кроме того, в кабинете стоял столярный станок и масса интересных начатых работ. То дедушка делал для своей босоногой команды волшебный фонарь, то клеил огромный змей, иногда делал театр кукольный, то что-нибудь чинил» (Лукашевич, [1918] 1994, 97).
О конце 1900-х – нач. 1910-х гг.: «...Волшебный фонарь с его вытяжной трубой, загнутой назад гармоникой, с его неподвижными разноцветными картинками – диапозитивами, – которые обычно проектировались на белой стене или даже просто на светлых обоях, с его керосиновой лампой с рефлектором и быстро накаляющимся черным железным корпусом, сквозь щели и дырочки которого в разные стороны вылетали зеркальные зайчики, неподвижно пятная стены, пол, потолок темной комнаты, наконец, с запахом горелой краски и копотью, струившейся вверх из вытяжной трубы, этот традиционный волшебный фонарь, который дома был игрушкой, а в гимназии назывался учебным пособием, уже устарел» (Катаев, [1972] 1983, 125–126).
О нач. 1910-х гг.: «В магазине Колпакчи на Екатерининской улице продавались детские игрушки. Наиболее привлекали к себе внимание – да просто вы окаменевали, глядя на них! – волшебные фонари. В них была всегда вложена пластинка с изображением – с торговой, так сказать, целью: посмотрите, мол, как это делается. Бледная туманная пластинка из матового стекла, которая... Нет, это очень неясное описание! Он был заряжен, волшебный фонарь, вот как надо сказать, заряжен, и если бы можно было зажечь лампу, стоящую в нем, и если бы в помещении было темно, то можно было бы тут же и пустить его в действие – пластинка тут же появилась бы на стене в виде румяного, зеленого, карминового светящегося изображения какой-нибудь, известной всем детям, сказки. Волшебный фонарь был игрушкой, о которой даже не следовало мечтать... Вероятно, это стоило очень дорого. Он стоял, блестя своей черной камерой, как некий петух, глядящий поверх всех. Мы не мечтали о нем. Мы покупали пистоны» (Олеша, [1931] 1999, 71).
О конце 1930-х гг.: «Какой хороший Новый год был в прошлый раз! Мама и папа были дома. Пришли знакомые ребята и принесли волшебный фонарь. А в фонаре были картинки про медведя, и про лису, и про дедову избушку...» (Эмден, 1965).
О 1946–1948 гг.: «Появились в продаже игрушки… Особую радость доставляли “Волшебные фонари”, фильмоскопы с диафильмами. Когда ещё не было телевизора, домочадцы гасили свет в комнате, самый младший член семьи включал свой аппарат и на стенке или простыне появлялись черно-белые или цветные картинки с титрами: “Синдбад-мореход”, “Калифаист”… и многие другие, которые запоминали наизусть» (Андреевский, 2003, 383).
О 1940-х гг.: «“Возьми мои лыжи, коньки, волшебный фонарь, альбом с марками”… “Хочешь, я дам тебе волшебный фонарь со всеми картинками? Ты ведь очень хотел, чтобы у тебя был волшебный фонарь” “Нет, не надо мне волшебного фонаря. Бери так” … “Дружба ведь дороже волшебного фонаря”» (Носов, [1947] 1979–1; 54, 55).
О конце 1940-х гг.: «В этот день папа подарил мне волшебный фонарь с картинками… Восьмого ноября тоже был праздник. Я побывал в гостях у многих ребят из нашего класса, и многие ребята побывали у нас. Мы только и делали, что играли в разные игры, а вечером смотрели на стене картины от волшебного фонаря» (Носов, [1951] 1979–1; 473, 474).
О середине 1950-х гг.: «Катя задумалась на минутку. “Вот глупая!” – вдруг сказала она сама себе и схватила с этажерки глиняную свинью-копилку, в которой копились деньги на “волшебный фонарь”» (Гернет, Ягдфельд, [1957] 1959, 21).