В дореволюционном домашнем театре кукол можно выделить детский кукольный спектакль, сделанный почти без участия взрослых, и кукольный спектакль для детей, устраиваемый взрослыми. В данном случае речь идёт о первом типе. Такой тип домашних кукольных спектаклей появляется на рубеже XVIII–XIX вв. Основная роль взрослых – роль зрителей. Это спектакльигра, спектакль, в котором ребенку предоставляется полная свобода. «В 20-х годах XIX в. “занятие театром марионеток” среди детей было “уже весьма распространенным”, писал биограф М.Ю. Лермонтова П. Висковатый. Эти занятия проходят почти без вмешательства взрослых, которые относятся к ним как к детской игре, но игре полезной, и всячески их поощряют: тетушка Миши Лермонтова посылает ему “воски” для кукол; Саше Бестужеву (будущему декабристу и писателю Бестужеву-Марлинскому) позволяют брать с фабрики нужные инструменты и материалы; отец Шуреньки Бенуа (впоследствии известного художника и историка искусств) заказывает для сына миниатюрный “настоящий” театрик; Лев Николаевич Толстой вырезает из бумаги фигурку для кукольных представлений своих детей, нарекает ее “Адольфиком”, и этот персонаж становится любимым героем их детских спектаклей. Репертуар этих представлений составляется из сочиненных самими детьми пьес. В них фигурируют любимые литературные герои, воспроизводится увиденное и более всего поразившее в театре живых актеров. На этом этапе преобладает самодеятельность, не стесненная волей взрослых. Детское творчество проявляется в самых разнообразных видах: в сочинении пьес, придумывании постановочных эффектов, в лицедействе, в лепке кукол, шитье костюмов, в столярных работах, рисовании декораций… [К концу ХІХ века] российские фабриканты налаживают производство отечественных кукол для домашнего театрального обихода, настольных картонных театров с комплектами фигур и декораций к разным пьесам. (Об этих настольных театриках с большой нежностью вспоминают на склоне лет Александр Бенуа и Валентин Катаев)». Meликов М.Е. “Заметки и воспоминания художника-живописца”: “...Мне минуло восемь лет... Помню, когда впервые встретился я с Мишей Лермонтовым, его занимала лепка из красного воска... Кроме того, маленький Лермонтов составил театр из марионеток, в котором принимал участие и я... Пьесы для этих представлений сочинял сам Лермонтов”… Александр Бенуа, “Мои воспоминания”: “...Альберт Иванович [двоюродный дядя А.Н. Бенуа] уже тогда (т. е. в раннем моем детстве, приблизительно до семилетнего возраста), видимо, задавался целью направить своего крестника на театральное поприще, так как большинство его даров заключалось в картонных коробках, в которых лежали декорации, кулисы и фигурки действующих лиц... При помощи их я устраивал спектакли на потеху моим маленьким друзьям и еще более на потеху самому себе. В каждой такой коробке лежала и брошюрка с текстом данной пьесы, по которой надлежало читать роли выступавших (висевших на проволоках и подпираемых деревяшками) персонажей, но я предпочитал этими либретто не пользоваться, а экспромтом сочинять свой собственный текст, испещренный патетическими междометиями... Родственники, зная мою страстишку, один за другим приносили все новые и новые коробки, в которых были уложены и портал, и занавески, и целые постановки, и труппа вырезанных из бумаги актеров... Эпоха, о которой я сейчас рассказываю, переживала настоящий расцвет детских театриков, и в любом магазине игрушек можно было найти их сколько угодно самого разнообразного характера. Персонажи были то снабжены небольшими приклеенными к их ногам брусочками, придававшими нужную устойчивость (но и неподвижность), то они болтались на проволоках, посредством которых можно было их водить по сцене. В коробке с пьесой «Конек-Горбунок» к таким летучим действующим лицам принадлежали сказочная кобылица и её конёк, тот же конек с сидящим на нем Иваномдурачком, Чудо-Юдо – рыба-кит, ёрш и другие морские жители. Были и такие театрики, которые надлежало изготовлять самому. Покупались все нужные элементы от занавеса до последнего статиста, напечатанные на листах бумаги и раскрашенные; их наклеивали на картон и аккуратно вырезали... Кроме плоских бумажных куколок, у меня были и марионетки (тоже на проволоках), которые мне привозила бабушка Кавос из Венеции. Это были “совсем как настоящие” человечкикавалеры в фетровых шляпах и в кафтанах с золотой мишурой, жандарм в треуголке с саблей в руке, Арлекин со своей batte [дубинкой], Полишинель с крошечным фонариком, Коломбина с веером. И все они имели маленькие деревянные или оловянные ладошки и сапожки, которые легко болтались при всяком движении...” И.Л. Толстой, “Мои воспоминания”: “... Другая интересная игра, которую выдумала Таня [восьмилетняя дочь Л.Н. Толстого], была “Ульверстон”. Это было, когда Таня прочла какой-то… английский роман и решила этот роман разыграть “в театре” бумажными куколками”… Тамара Карсавина, “Театральная улица”: “...Мой брат Лева… однажды попросил отца устроить нам кукольный театр. Отец очень ловко сделал кукольную сцену из перевернутой картонной коробки… Занавеса в нашем театре не было. Наших самодельных актеров мы вводили на сцену через прорези в ее потолке. Это были маленькие раскрашенные фигурки, наклеенные на картон и подвешенные на проволочках. Первая пьеса, которую мы поставили, была “Руслан и Людмила”… Мы опускали через щели наших актеров и по очереди читали поэму…”» (Соломоник, 1993; 137–139, 144–145, 147) .
О конце 1900-х – нач. 1910-х гг.: «Был период увлечения театром, но не настоящим, а игрушечным, раскладным, который мне дарили на елку или в день рождения в красивой коробке, украшенной цветными картинками, – сценами спектакля, заключенного в этой коробке: ...картонная сцена с красивым занавесом, кулисами, декорациями и фигурками действующих лиц, которые можно было расставлять и передвигать, как шахматы. Это была преимущественно опера или какое-нибудь историко-патриотическое представление вроде обороны Севастополя или волнующих эпизодов из жизни великого русского полководца Суворова… А вокруг стояли декорации, изображавшие колонны дворца, полосатую будку часового и кулисы в виде выглядывающих одна из-за другой картонных полос с яркими изображениями царскосельских деревьев, а в глубине сцены – неподвижная картина царскосельских прудов с белоснежными лебедями. Расставив все это по плану, приложенному к театру, и поставив за кулисами зажженные елочные свечи, я поднимал картонный занавес, искусно разрисованный парчовыми складками, и любовался зрелищем театра, причем особенно волновала меня маленькая раковина суфлерской будки. В сущности это была всего лишь немая неподвижная картина, лишенная человеческих голосов, движения и музыки, но даже ее неподвижность и тишина и косое, теплое освещение придавали ему характер волнующего зрелища, как бы уходящего в перспективу кулис и верхних софитов. Полюбовавшись сценой, надо было опустить нарядный занавес с парчовыми складками, кистями и желтой лирой посередине и начать устанавливать следующие сцены, из которых самая красивая и волнующая была переход Суворова с его чудо-богатырями через Чертов мост: снежные вершины Альп, пропасть с дымящимся на дне синим туманом, падающая со скалы вниз медная пушка и маленький старичок – Суворов, с серым хохолком над узким костлявым лбом, на лошади, с обнаженной шпагой в руке, кричащий: “Вперед, мои чудо-богатыри!” – что было также напечатано в объяснении к этой сцене. Сперва в театре меня увлекала только техника зрелища, устройство сцены, механизм подъема занавеса, расстановка декораций и фигурок действующих лиц, вырезанных из картона, искусственное боковое освещение, суживающаяся перспектива кулис… Меня до слёз волновал снег, опускающийся густой сетью на мужественного старика – Ивана Сусанина, сидящего на пне, в то время как польские сивоусые гусары стояли вокруг него с поднятыми кривыми саблями. В восторг приводила меня громадная голова из “Руслана и Людмилы”, её раздутые ноздри, откуда вылетали тучи сов, и – конечно! – летящий по воздуху карлик Черномор с развевающейся длиннейшей бородою, держа в объятиях несказанно прекрасную Людмилу в русском сарафане и кокошнике… (Катаев, [1972] 1983, 47–49).
О 1960-х гг.: «…Дети играют в настольный театр, где актеры – выпиленные раскрашенные фигурки – герои общеизвестных народных сказок “Курочка Ряба”, “Теремок”, “Колобок”, “Репка”. Дети трёх-четырёх лет рассказывают сказку, передвигая эти фигурки. Сам набор фигурок помогает восстановить текст» (Коссаковская, 1967, 71).