воспитанник суворовского училища.
О воспитанниках Калининского Суворовского военного училища в 1945 году: «Много внимания мы уделяли своему внешнему виду. Наша строгая чёрная – гимнастёрка с алыми погонами и лампасами на брюках, – чистилась и гладилась по старинному способу: ложась спать, слегка намоченные брюки клали под простынь, и до подъёма на них появлялись стрелки, о которые можно было, как говорилось, “обрезаться”. Пуговицы на погонах и гимнастёрке доводились до солнечного блеска, а в пряжку поясного ремня хотелось смотреться как в зеркало. Перед самым отъездом нам выдали парадную форму. Чёрный мундир с красным стоячим воротником, украшенным золотыми “катушками”, алые погоны с белым кантом и большие пуговицы со звездой. Жители смотрели на нас с прищуром, но поощрительно. Помнится, наш строй встретился с двумя… старушками, и одна из них, смешно всплеснув руками, воскликнула: “Батюшки, опять кадеты идут!...”» (Панкин, 1986, 16).
О середине 1940-х гг.: «Мне нынче вспомнился барчук, / Хорошенький кадетик, / Когда суворовец – мой внук – / Прислал мне свой портретик…./ Вот он, суворовец – мой внук, – / С товарищем на снимке!» (Маршак, [1947] 1968–1, 409).
О 1946–1947 гг.: «Суворовцы разного возраста, от десятилетних детей до юношей, наполнили огромные коридоры училища. …В хорошо пригнанных чёрных костюмах с красными погонами на плечах, они проходили лёгкой походкой спортсменов, стараясь во всём копировать своих руководителей-офицеров… “А помните, какими они были в сорок третьем году, когда впервые прибыли в училище?” – сказал Николай Леонидович» (Багмут, 1951, 20).
О конце 1940-х – нач. 1950-х г.: «Вот в дверях [женской школы] появился и предъявил билет [на бал] суворовец… Суворовец уже сидел на скамейке, окруженный плотным кольцом девушек…» (Матвеев, [1947–1954] 1956, 307–308).
О нач. 1950-х гг.: «Команды двух военных школ / Играть приехали в футбол. / Идем смотреть на этот матч. / Суворовцы с налета, / Открыв игру, забили мяч / Нахимовцам в ворота… / Игра горячая футбол! / Для уравненья счета / Нахимовцы забили гол / Суворовцам в ворота…» (Маршак, [1952] 1968–1, 327–328).
О конце 1950-х гг.: «Исполненный достоинства, / Как представитель воинства, / Медлительной походкою / Суворовец идёт. / Походкою медлительной / Идёт он с увольнительной, / А чуть поодаль девочки / Почтительной толпой... / С него не сводят глаз они, / Пленённые лампасами, / Погонами, фуражкой / Со звездой» (Лифшиц, 1962, 36–37).