то же, что стыкаться.
О 1919–1920 гг. в Новочеркасске: «Тут ко мне подошел Володька Сосна, веселый, с полной пригоршней выигранных айданов. Он решительно взял меня за руку, растолкал толпу пятиклассников, среди которых стоял Логинов, упитанный белобрысый гимназист, кривлявшийся передо мной в классе. “Вот он, – указал на него Володька. – Стукайтесь. А ну, пацаны, раздай круг! Не дрефь, Витька, волохай его, а если на тебя кто налетит сзади, я заступлюсь. С тобой мы против всего класса выстоим”. Я уже видел, как Володька один выстоял против класса; насчет же себя сильно сомневался. …Я был маловат ростом и ещё не совсем оправился от болезни. Поэтому в стычках – а их не мог избежать ни один воспитанник, как бы смирён ни был, – чаще попадало мне, отчего я и не любил драться. Логинов был выше меня на целую голову, толще, но ничего другого делать не оставалось, иначе прослывешь трусом, а тогда всякий безнаказанно станет давать зуботычины. “Хоть бы не очень морду набил”, – без всякой надежды подумал я, вышел в круг и неуверенно подсучил рукава. Надо было как-то заводить ссору: месяц, проведенный в интернате, обогатил мой жизненный опыт. “Задаешься? – сказал я, стараясь, однако, держаться подальше от своего противника. – Сильный?” Я сплюнул на землю и, показав пальцем на мокрое место, повторил: “Сильный? А ну, подыми”. За этим “разгоном” должна была последовать схватка. Однако Логинов, увидев такие приготовления, сразу потерял свой румянец, снял передо мной форменный картуз без герба, торопливо заговорил: “Извините, товарищ Авдеев, если я вас оскорбил. Конечно, вы можете меня ударить... но я, честное слово, больше не позволю себе...” Голос его дрожал. Я сразу выпятил грудь и важно отставил ногу. “Сдрефил, Ложка?!” – закричал Володька. – Увиливаешь? Нет, расплачивайся своей мордой”. Я испугался, что Логинов передумает, и поспешно сказал: “Ладно, Володя. Я его прощаю. Пусть только в другой раз не нарывается”. Сторож дал звонок, ребята побежали в классы» (Авдеев, 1960).