РЕМЕНЬ

«Длинная полоса выделанной кожи» (Словарь, 1961–12, 1207). Ремень с пряжкой форменный. В 1930-е – 1950-е годы ремень с пряжкой был частью школьной формы мальчиков.
О первоклассниках в конце 1930-х гг.: «А может, он успел забыть, какие им купили роскошные фуражки?.. А пряжки на ремнях? Неужели Вовка не натёр их зубных порошком, чтобы они стали как серебро? И, наконец, сама форма чего стоит! Длинные брюки, длинная, чуть не до колен, гимнастёрка!» (Могилевская, [1941] 1958; 22, 185–186).
О 1950-х гг.: «А белобрысый Гриша… разглядывал пряжку на своём ремне…» (Воронкова, 1961, 17). Ремень как орудие драки (у мальчиков).
О мальчиках 10-11 лет в 1937–1938 гг.: «Я ударил по этой морде – наотмашь, звонко, не раздумывая, ненавидя… Славка даже не пошатнулся. Он лишь отступил на шаг. Бросил наземь желтокожую полевую сумку… и медленно, ощупью… начал расстегивать пряжку ремня. Я успел подумать, что зря некоторые отцы делают такие опрометчивые подарки своим сыновьям. Ведь если бы, скажем, телицынский отец мог хотя бы предположить, для каких таких целей станет использовать этот щедрый подарок его кровный сын, то он, безусловно, погодил бы с этим подарком. Ведь не стал бы он сам вот так – медленно, сузив зрачки, зная, что собирается делать, – расстегивать комсоставский ремень со звездой. А сын его Славка между тем сложил этот ремень вдвое и, набычась, шагнул ко мне… Латунная пряжка взвилась в воздух… …Голова моя и лицо были иссечены досиня, так, что не осталось живого места, левая бровь вздулась, губа лопнула, на голой шее, на ключицах теснились ссадины и царапины. Все это было синее. Красное-то я уж все отмыл, а синее осталось. На мне. А вот на моей одежке – на рубахе, на майке, на всем прочем, что висело сейчас на борту ванны,– там этого красного было предостаточно, всё замарано, забрызгано красными соплями, все запятналось, покуда я плелся домой» (Рекемчук, 1974).
О 1946–1947 гг.: «А через неделю выясняется, что они уже позвали 7-б из 203-й [школы]. А? Но 203-ю, тварей позорных, мы теперь, где ни встретим, ремень на руку бляхой вверх – и до кровянки! Ремней ни у кого нет, так, ремешки, но – до кровянки, отныне и навеки!» (Найман, 2001; 54). Наказывать ремнём.
О 1890-х гг.: «…Запомнилась семья Живульт, двое мальчиков которой были товарищами моих игр. Они смертельно боялись своего отца… Он был польским повстанцем, отбывшим многолетнюю каторгу и поселение в Сибири… Старик Живульт мало интересовался воспитанием своих младших сыновей, но, когда он узнавал о их проступках, безжалостно бил своих сыновей ремнем. Петя на ремень отвечал гордой ненавистью, Павлик же – мольбами и плачем. Ремень был главным орудием воспитания. В результате у Павлика выработалась какая-то рабская угодливость» (Блонский, [1941] 1971, 19–20). См.: Телесные наказания.