школьная сумка с двумя ремнями, которую носят, надев на плечи. Ранец у девочек.
О 1967 годе: «На уроках девчонка продолжала вести себя примерно. В перемены доставала из ранца книжку и погружалась в чтение, словно ничего на свете не существовало…» (Глушенко, 1976, 24).
О вт. пол. 1960-х гг.: «Люба… свернула с мостков, повесила ранец на доску забора и услышала скрип отворяемой двери… Люба повесила ранец на скобу в воротах и побрела напрямую по снегу» (Багров, 1986; 38, 55). «В конце 1960-х с ранцами ходили только мальчики. Я была первая в школе из девочек. За несколько лет до этого мой отец ездил в ГДР и увидел там, что немецкие школьники – ни мальчики, ни девочки – не носят портфели в руках. Он тогда решил, что его дочь будет ходить в школу только с ранцем. Первое время меня за это дразнили, потом привыкли. Считается, что хождение с портфелем, когда носишь его в одной руке, способствует искривлению позвоночника, зато с ранцем осанка остается безупречной» (Томилова, 2006).
О Челябинске в 1979 г.: «Помню свой первый ранец: тускло-коричневого цвета с одним замком-защелкой. На морозе он застывал намертво. Потому из дома в школу я выходила заранее: пока доплетусь, пока замок у ранца отогрею…» (Высочина, 2007, 10)
О перв. пол. 1980-х гг.: «“А дальше куда?” – спросила девочка в красной шапочке подружку. Та сняла с плеч ранец, отстегнула крышку, достала тетрадный листок… и снова надела ранец» (Александрович, 1986, 4).
О 1980-х гг.: «Купили мне, конечно, и портфель. Точнее, ранец. Коричневого цвета, с тремя ромбиками – белым, зеленым и красным. Я помню, как мы с мамой купили его в магазине “Спорттовары”» (Малеева, 2006, 3).
О 1980-х гг.: «В пятом классе я села в лифт с тем, кого сейчас назвали бы сексуальным маньяком… Он сказал, что у него нож, и затащил меня на площадку над последним этажом. Но пока стягивал красный ранец, плотно пристроенный поверх шубы-цигейки, так запыхался, что я успела вспомнить два главных совета на такой случай: “Громче кричи и быстрее беги”. Заверещала и действительно сбежала, спаслась» (Метелица, 2002, 8). Ранец у мальчиков.
О десятилетнем мальчике в конце 1880-х гг.: «Через неделю Павлик отправился в училище… За спиною его болтался новенький, совсем гимназический ранец… Собрав в ранец книжки, Павлик вышел из школы одновременно с Катей и Леной…» (Крашенинников, [1925] 1991; 103, 120).
О середине 1890-х гг.: «Итак, я гимназист. С вечера, перед сном, книги и тетради упаковываются в ранец. Ах, этот ранец, сколько переживаний связано с ним! Он был обязателен. Но вот я, полубольной приготовишка, иду с ранцем на спине в гимназию и задыхаюсь от непрерывного кашля. Дело дошло до того, что меня стала провожать сестра, которая несла мой ранец в руках, а не доходя до гимназии, я надевал его, шел и опять задыхался от кашля… В старших классах считалось шиком ходить без ранца, и это было лишним шансом привлечь благосклонность гимназисток. Но как билось сердце, когда подходили к воротам гимназии: не заметили бы! И сколько ухищрений и подкупов сторожей было, чтобы это нарушение формы сошло с рук!» (Блонский, [1941] 1971, 34–35).
О гимназии в Петербурге 1890-х-1910-х гг.: «К девяти начинали сходиться учащиеся – младшеклассники с ранцами за спиной, гимназисты постарше носили ранцы под мышкой, так как ремни были уже оборваны, а ранец истрепан. Обычно он служил не только для ношения книг, но и для катания на нем по паркету, на нем съезжали в шинельную по крутым ступенькам. В старших классах ходили и с портфелями….» (Пызин, Засосов, [1976] 2005, 194).
О конце ХІХ – начале ХХ века: «Постоянным атрибутом гимназистов был ранец. Он был из черной кожи, крышка обшита тюленьим мехом серо-зеленого цвета» (Ривош, 1990, 189–190).
О нач. ХХ века: «После уроков моя сестрёнка Леля зашла за мной… По дороге я достал из ранца дневник, развернул его на той странице, где была поставлена единица, и сказал…» (Зощенко, [1939], 1968–1, 225).
О реалисте в 1900-е годы: «Никаноркин собрал свои книги, небрежно сунул их в обшитый телячьей кожей ранец» (Кононов, 1958, 128).
О середине 1910-х гг.: «Валерий бережно взял букварь, грифельную доску, грифель и сложил их в купленный вчера ранец» (Водопьянов, 1959, 18).
О 1914 годе: «Через час мать пришла и принесла огромный кожаный ранец... “Вот-то счастье... – рассказывала она. – Старший-то барчук… гимназию кончил. Васса Алексеевна для меня расстаралась, выпросила у господ ранец”. Ранец был шикарный – с отделениями для книг, для тетрадей и для пенала. Целый вечер, как солдат перед боем, чистил Роман ранец, стирал резинкой чернильные пятна, буквы, рожицы, нарисованные на крышке. Потом долго укладывал две тетрадки и книгу» (Белых, [1930] 1965, 84). О середине 1910-х гг.: «Здесь был у меня ранец. В ранце, за спиной, носил я учебники, тетради и пенал» (Олеша, [1931] 1999, 45).
О начале 1917 года на Украине: «Тяжёлый, словно камнями набитый, ранец! Котя, путаясь в ремнях, снял его со спины, щелкнул никелированным замком и бережно выложил на скамейку новенькие… тоненькие книжки…» (Ямпольский, 1964, 309).
О начале 1930-х гг.: «Собирались лодыри / На урок… / Толстый ранец с книжками / на спине... Отвечают лодыри: / “…Нам пойдет двенадцатый / Скоро год…”» (Маршак, [1933] 1968–1, 203). Из постановления Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 14 сентября 1935 года: «Наркомпрос РСФСР, а равно и наркомпросы других союзных республик не позаботились до сих пор о производстве в массовых размерах и высокого качества сумок, ранцев, ремней, клеёнок для ношений книг… и прочих предметов, необходимых для школьников» (НО, 1974, 519).
О 1940-х гг.: «Лежат тетрадки в толстых ранцах, / Спокойно спят ученики…» (Барто, [1947] 1969–1, 196).
О 1950-х гг.: «В магазин привезли тетради и учебники, у староузских ребят всё уже куплено, сложено в новые ранцы и портфели» (Цюрупа, 1964, 270). «Оля ботиком гонит ледышку…, и кажется, что портфель у неё лёгкийлёгкий. А вот у Лёшки ранец почему-то тяжёлый. Подбрасывая плечами сползающий ранец, Лёшка потихоньку смотрит на Олю» (Лихоталь, 1964, 6).
О 1960-х гг.: «Мальчишки хохотали, швырялись грязными снежками…, садились на свои ранцы и съезжали на них с сугробов, как на санках» (Котовщикова, 1972, 37).