ПРОЗВИЩЕ

«название, данное человеку помимо его имени, обычно указывающее на какую-либо заметную черту его характера, наружности, деятельности» (Словарь, 1961–11, 1087). Прозвища, даваемые детям.
О 1950-х гг.: «В детской среде распространено увлечение прозвищами, которые даются совершенно независимо от смысла, просто по созвучию с именем (Вовка-морковка, Зинка-корзинка, а то и вовсе бессмысленно – Федя-бредя)» (Лейбсон, 1961, 142–143).
О нач. 1960-х гг.: «Ребята любят давать друг другу прозвища. Эти прозвища бывают иногда здорово меткими, а иногда просто смешными или глупыми. Ну, взять хотя бы Симку Воронова: его прозвали “шестикрылым” только потому, что полное имя Симки – Серафим, а у Пушкина есть стихотворенье: “…И шестикрылый Серафим / На перепутье мне явился”… Или вот Нинка Логинова. Она круглолицая и румяная, на щеках у неё ямочки. Её прозвали “толстухой”. А разве это прозвище подходит ей? Оно глупое, выдумано наскоро… А вот зато «профессор» – прозвище, которым наградили первого ученика Славку Оболина, попадает в самую точку» (Офин, 1964, 12).
О детях 11–13 лет в 1960-е гг.: «Я уже говорил, что прозвища стали у нас в школе “повальным бедствием”: почти никого не называли по имени. Я до того привык к этому, что, знакомясь с каким-нибудь человеком, сразу же мысленно давал ему прозвище… Мы часто давали прозвища как бы в насмешку. Низкорослому кричали: “Эй, Паганель!”, а длинному: “Пригнись, Лилипутик!”» (Алексин, [1969], 1974, 42).
О 1970-х гг.: «В школе у нас у всех были прозвища, с самого первого класса. В основном по фамилии: Метелица – Метла, Долголетова – Дылда (мелкая Долголетова обижалась ужасно, да и я не радовалась). Людей с совсем уж нейтральными фамилиями называли Смирнушами и Ивашами… В детстве я… страстно завидовала девочке по имени Таня Новикова – ей единственной не смогли придумать никакого прозвища» (Метелица, 2004, 8).
О 1980-х гг.: «В нашем дворе у всех ребят есть прозвища. Обычно их дают по фамилии. Например, Маримухина Вовку зовут Муха, а Карасёва Женьку – Карасик. Но если фамилия неинтересная и из неё не придумаешь прозвища, то дают кличку по виду или по какому-нибудь таланту. Так, толстого Сашку зовут Толстяк, длинноносого Филиппа – Дятел, а вруна Юрку – Враль. Я самый счастливый – у меня больше всех кличек и прозвищ» (Сергеев, 1990, 5).
О 2000-х гг.: «А вот у моего сына в школе… Если прозвище – значит сам себе его придумал. Типа nick. И даже так: если человек представляется как Сергей, его не называют Сережей… И моего сына Митяя никому не приходит в голову называть Димой – только некоторым учителям. Они говорят: “Митя – это ведь Дмитрий? Значит Дима”. Нет, не значит…» (Метелица, 2004, 8). См. также: Кличка; «Парнишница»; «Профессор»; «Профессор кислых щей»; Очкарик; «Синяя говядина»; «Яичница с луком». Прозвища, даваемые учителям.
О девочке 8–15 лет в 1932–1939 гг.: «…В школе мы почти всем учителям, как и ученикам, давали прозвища. Эта “традиция”, к сожалению, жива и до сей поры. И только редкий педагог с высоким авторитетом, пользующийся любовью учеников, избегает этой участи» (Кубанева, 1988). См. также: «Синявка».