ПРЕЦЕДЕНТНАЯ ПЕДАГОГИКА

от латинского «предыдущий», т.е. случай, имевший когда-то место и послуживший примером для последующей деятельности.
Педагогика вся построена на прецедентах. Возможно, самое сильное воздействие на развитие образования оказали не всевозможные научные трактаты (от «Великой дидактики» до нынешних учебников педагогики), а сугубо художественные произведения — романы Песталоцци, Руссо, Макаренко, Корчака. В романах читатель вступает в прямой мысленный контакт с живой системой реальных взаимосвязанных прецедентов (ситуаций и случаев), с анализом их целей, средств и различных последствий. Так идет «опытное», прецедентное развитие личного интеллекта в любой сфере знания, в том числе и в педагогике. Читатель таких «педагогических поэм» сам активно включается в прецедентный анализ учебных и воспитательных проблем, приобретает необходимый ему богатый опыт для своей дальнейшей учебной деятельности, использует и свой предыдущий опыт. При этом прецедентный опыт обращения с молодым поколением реально и легко передается другим людям, даже никогда этих книг не читавшим, — тем, с кем работают, используя именно такую прецедентную педагогику.
В то же время, школьные и учебные нормы классно-урочной системы и установленные администрацией правила в большой мере определяют не только форму, но и содержание учебного процесса, косвенно ограничивая прецедентное развитие естественной педагогики у каждого учителя и ученика. Этот аспект личного менталитета бывает по-настоящему творческим лишь в случае его особого развития на базе ЛИЧНОГО опыта прецедентов. С тем же довольно низким удельным весом прецедентных аспектов анализа учебного процесса в класс-школе связаны и многие другие «вечные» проблемы массового образования. В частности, то, что в школьном деле давно не удается наладить «передачу передового опыта».
Можно предположить, что при большем внимании к различным аспектам именно прецедентного опыта в ходе учебного процесса этот недостаток исчезнет. А перевести внимание учителя и ученика на этот достаточно эфемерный (плохо описываемый в терминах точных наук) предмет нашей деятельности не так сложно. Как только удастся действенно освободить, сделать менее формальной систему тестов и аттестаций (например, как это делают финны), прецедентная суть реальной педагогики сразу возьмет на себя решение главных творческих задач всех уровней образования.
Сугубо условный, официально основанный на каком-то общем соглашении, статус всякого документа об образовании и мешает развитию прецедентной педагогики и, соответственно, трансляции реального опыта. Единые сертификаты искажают многие аспекты явно прецедентной природы массового обучения и субъективной (и потому реальной!) педагогики. Обычно эти формальности видны там, где требуется сопровождать описание результатов образования (в научных работах и отчетах) разными «статистическими данными», особенно в явно не поддающихся квантованию и счету ракурсах педагогического процесса. Практически вся реальная этика опирается большей частью на систему важнейших аспектов опыта своей жизни (прецедентов), составляющих своего рода личное «естественное право» каждого из нас. Это субъективное право мы давно не противопоставляем «писаному» (объективно-условному) праву, которое опирается в основном на положения, установленные законом и всеобщим соглашением. РЕАЛЬНО же всякое образование идет скорее в «прецедентном режиме» (т.е. опирается на систему значимых ПРИМЕРОВ), чем на основе установленных наукой правил и административных норм.
М.А.Балабан