орудие для письма чернилами, тушью стальная вогнутая пластинка с заостренным и расщепленным кончиком. Школьники пользовались ими в школах с последней четверти ХІХ века до конца 1960-х годов.
О середине 1910-х гг.: «…Писчебумажный магазин под названием “Привет”… Нигде в мире никогда в жизни, ни тогда ни после, я не видела столько писчебумажных чудес... Краски в ящиках и врассыпную, золотые и серебряные перышки (тонкие и толстые), перья “рондо” и № 86… Пресс-папье, резинки и опять перья, перья, перья всех сортов и размеров» (Луговская, [1983] 1987, 76). Из постановления Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 14 сент. 1935 г.: «Особенно неудовлетворительны по качеству… ручки и перья… Ручки в своей значительной части непригодны к употреблению, а ученические перья не держат чернила и при письме рвут бумагу» (НО, 1974, 519).
О середине 1930-х гг.: «…В первом и втором классах снова, как при “старом режиме”, введено чистописание…, появились “прописи”…, проведенные в них жирные и волосяные линии стали предметом изучения и подражания. Обязательным орудием труда первоклассника стало перо № 86. Перо “лягушка” поощрялось меньше, а перо “солдатик” кое-где было запрещено вовсе за неспособность проводить волосяные линии». (Андреевский, 2003, 318).
О 1937–1939 гг.: «В тетради в косую линейку перышком – обязательно номер 86, было тогда такое перо специально для школьников, – я тщательно вывожу палочки и крючки. Перышко скользит вниз – нажим, поворот вверх – нет нажима: это правило. Но провести ровную палочку не так-то просто, а если палочка с крючком, и того сложнее» (Богданков, 1972, 20). Из рассказа 1945 года: «Мама велела Коле делать уроки… Но Коля всё ворчал: “– Думаешь, это очень просто: сел и пиши. А вот нет! Надо сначала перо сменить. Царапает. У нас в классе один мальчик стал писать таким пером – насквозь тетрадку продрал”. Коля долго вытаскивал пёрышко из ручки. Сначала просто пальцами. Потом ножницами. Потом маминым вязальным крючком. Никак не мог вытащить. И вдруг нечаянно уронил ручку на пол, и перо само выскочило. Коля вставил новое перо… Он открыл тетрадку, обмакнул перо в чернила…» (Гернет, 1945).
О 1944–1948 гг.: «Ручки были деревянные с железным наконечником, где было приспособление для вставки пера. Перья были разного вида и разных названий; такие, например, как “лягушка” – это перо с широкими крылышками, “рондо” – это перо с шишечкой на кончике» (Русакова, 2007).
О Свердловске во вт. пол. 1940-х годов: «В школу ходили с … портфелем… К каждому портфелю привязывали мешочек с чернильницей-непроливашкой, в кармашке находилась перочистка… Писать допускалось двумя-тремя видами перьев: “лягушкой” с загнутым кончиком, номер одиннадцать и номер тридцать шесть» (Факова, 2006). «Соринка, как нарочно, / Приклеилась к перу. / Какая вышла буква – / Сама не разберу!» (Барто, [1945], 1969–1, 243).
О Свердловске в нач. 1950-х гг.: «Большим уважением школьников были окружены перья. Они различались по конфигурации, имели номера, названия и прозвища. Одни ценились за то, что пишут тонко и мягко, другие – за внешний вид, третьи – за то, что их трудно было достать. Самым привлекательным было перо номер 86. Перышки обменивали, в них играли, их коллекционировали» (Дробиз, 2004).
О конце 1950-х гг.: «Пришлось идти на хитрости… Вместо перышка номер одиннадцать писать тринадцатым. Людмила Александровна опять заметила… “Гаврилов, ты каким пером пишешь?” “Обыкновенным”, – Васютка сделал вид, что ничего не понимает. “Какой это номер?” Васютка долго, пристально разглядывал перо, вертел его и так и этак. “Ну?... Это перо номер тринадцать. А я какими писать велела? Восемьдесят шестым или одиннадцатым. Неужели не ясно? Сейчас же смени перо”. Васютка полез в пенал за старым перышком. «…Пусть ругается, – подумал он. – Зато копейку сэкономил» (Дягилев, 1961, 54–55).
О 1953 г.: «Мой первый класс (это было в 1953 году), школа № 18. Этот год был последним в системе раздельного обучения мальчиков и девочек… Как сейчас помню стальные перышки, которыми мы тогда писали. У перьев был определенный размер, соответствовавший классу ученика – 1, 2, 3 и пр. Перышко для первого класса было украшено пятиконечной звездочкой, кончик был тонюсеньким и расщепленным спереди, чтобы легко давался нажим. Без нажима из-под руки ученика выходила недопустимая волнистая линия» (Овсянникова, 2006–2, 4).
О нач. 1960-х гг.: «У меня всегда с пера соскакивают кляксы. Я уж макаю в чернила только самый кончик пера, а кляксы все равно соскакивают» (Драгунский, 1964, 114).
О Свердловске во вт. пол. 1960-х гг.: «На уроке чистописания мы пишем перьевыми ручками. Перо макается в чернильницу, а потом пишутся трудные буквы… А иногда от сильного нажима перо царапает бумагу, и она застревает между его половинками. Тогда я чищу перо о перочистку. Однажды я так сильно давила на перо, что оно сломалось. Хорошо, что у меня в пенале было запасное перышко» (Смирнова, 2005).