«Верхняя одежда длинного покроя, надеваемая поверх платья костюма и т. п.» (Словарь, 1959–9, 79).
О девочке из состоятельной семьи, живущей в Москве в нач. 1910-х гг.: «… Одежда для прогулки на сквер была дурацкая: шляпа величиной с решето, узкое неудобное короткое пальто, платье с крахмальными оборками. Ни повернуться, ни прыгнуть, ни поиграть с удовольствием в «классы» в этой кукольной одежде было нельзя» (Луговская, [1983] 1987, 47).
О девочке 5–6 лет в 1930–1931 гг.: «Зашли ещё в другой отдел сельпо, и мама купила мне пальто с байковым зелёным верхом. “Это на зиму…” Это ватное одеяльце в форме пальто мне хотелось как можно скорее скинуть» (Мордюкова, 1998, 12).
О девочке 5–8 лет в середине 1930-х гг.: «Светочка стоит спиной к нам… Ловим ее, хватаем за руки, за пальто. Она кажется немного чужой в новом красном пальто, в новой береточке…» (Александрова, 1992).
О 12–13-летней девочке во вт. пол. 1930-х гг.: «Я видел развевавшиеся полы её пальто, её быстрые ноги в черных туфельках…» (Мошковский, [1963] 1987–1, 374).
О 1941–1942 гг.: «…Подошла девочка в жёлтом, как подсолнух, пальто… У девочки всё было под стать: и жёлтый беретик, и пальто с прозрачными алыми пуговицами» (Рождественская, 1960, 19).
О Свердловске начала 1950-х гг.: «Рыжая [девочка лет 11–13] появилась, когда мальчик с приятелями играл у стены… Мальчик побежал догонять [мяч] и выловил возле самых ворот. Это было удачно. С расстояния в двадцать шагов он мог глядеть на нее – он и поглядел. На ней было новое пальто в черно-красную клетку, чуть более длинное, чем надо, но, наверное, оно ей очень нравилось; разговаривая, она несколько раз принималась кружиться, и пальто летало вокруг ее ног… [Он] увидел рыжую девочку, идущую ему навстречу. Она шла по залитому солнцем тротуару…, по пересыхающим лужицам, высоко неся голову, уткнув кулачки в карманы пальто и раскачивая его длинные полы при каждом шаге, как бы приплясывая… Рыжая…, смеясь, призналась, что и вправду учится неважно, и – он угадал – особенно по русскому; что новые учителя ей не нравятся… Он перебил её… и предположил, что она, наверное, стала совсем неграмотной. “Совсем неграмотная!” – радостно согласилась она и крутанула вокруг ног своё чернокрасное пальто» (Дробиз, 2004).
О вт. пол. 1950-х гг.: «Это сказала маленькая девочка в широком, как колокол, пальто и в остроконечном капоре» (Ефетов, 1963, 82).
О конце 1950-х гг.: «Хорошенько намочив в ведре тряпку, Таня начала усердно возить ею по полу. Полы пальто и обшлага рукавов намокли. Таня сняла пальто и подоткнула юбку, как делала в таких случаях мама, но от этого легче не стало» (Тартаковский, 1963, 21).
О 6-летней девочке в перв. пол. 1960-х гг.: «С прогулки [Надя] пришла грязная-прегрязная… Ботинки поставили сушиться возле батареи парового отопления… Пальто тоже просушивали. Потом на лестничной площадке его повесили на перила, и Надя долго чистила своё пальто щеткой» (Котовщикова, 1966, 65).