игрушка.
О конце 1920-х гг.: «Нэп был уже на исходе… Сохранилось в памяти и пленительное дрыганье на пружинке меховой игрушечной обезьяны Фоки с детенышем: “Обезьяна Фока танцует без отдыха и срока, ходит на Кузнецкий погулять, учит свою дочку танцевать. Веселая забава для детей и молодых людей!” Веселая и, видимо, дорогая забава, потому что мама упорно не замечала умильных взглядов, которые я кидал на обезьяну Фоку, и молящих – на нее. Лишь раз я был близок к осуществлению своей мечты о неутомимой танцорке: на Фоку должны были пойти остатки… суммы в десять рублей, собранные мною… на приобретение пистолета “монтекристо” и выкраденной у меня из кармана… Никогда еще “город” не слышал такого истошного рева, каким я разразился, обнаружив пропажу. Благородное оружие… уже тяжелило мне правую руку, а в левой дергалась смешная меховая Фока, и я видел себя кумиром двора» (Нагибин, 1998).
О девочках в конце 1920-х – нач. 1930-х гг.: «Тогда Тамочка принесла из спальни нашу любимую игрушку – обезьянку, ростом с настоящую шимпанзе, сделанную из натурального обезьяньего меха, у неё были яркие оранжевые глаза с чёрными блестящими зрачками, длинные руки и хвост. Галочка очень любила её. Она увидела обезьянку, и вся засветилась от радости, протянула к обезьянке руки и пошла через всю комнату к ней. Так, с обезьянкой Галочка и пошла спать» (Кубанева, 1988).