КУКЛА

детская игрушка в виде фигурки человека, чаще девочки. Лит.: Морозов, 2006; Чередникова, 2006. «Существует несколько типов кукол: кукла-младенец, в возрасте до одного года, с согнутыми ножками (в сидячем положении); кукла, изображающая детей дошкольного, реже школьного возраста, с прямыми ногами; кукла определённого национального облика; кукла характерная, забавная, смешная, которая большей частью изображает персонажей лит. произв-ий, напр., Буратино, Незнайку, Шустрика, Мямлика, клоуна и др.» (Григорьева, 1966, 30).
О вт. пол. 1930-х – перв. пол. 1940-х гг.: «“… Куклы в редких семьях были. На моих детских фотографиях (их множество) отец меня запечатлел и с кошкой, и с книжками, и с кеглями, и с кубиками, а с куклой – никогда. Я не помню, чтобы была кукла. В это время боролись с мещанством, с буржуазными предрассудками… А иметь куклу очень хотелось. Во время войны, в эвакуации, я часами мечтала о кукле: как я её одеваю, гуляю с ней, кормлю. Но я знала, что это стыдные желания – никому об этом рассказать нельзя”» (Федорова, 2002, 11).
О 1930-х – 1940-х гг.: «Кукла. Мать на базаре купила Клаве куклу. На шее у куклы были бусы, а в косе белые ленты. Клава пела ей песни. “Спи, кукла! Бай-бай! Байбай!”» (Редозубов, 1945, 58). «Кукла. Мама купила Лене куклу. Зовут куклу Зина. Хороша кукла у Лены. На кукле лента. Лена носила куклу и пела песни. “Мама, купи и Шурику куклу”» (Воскресенская, 1949, 46). Делать (изготавливать) кукол.
О 1920-х – 1930-х гг.: «…В [19]30-е годы куклы в семьях были редкостью. Одна из немногих фабрик по производству кукол, сохранившихся после революции, находилась в Москве, там изготавливали кукол с фарфоровыми головами по аналогии с лучшими игрушками нем. и фр. мастеров. Но в 1928 г. за “излишнюю буржуазность” её закрыли по решению Наркомпроса, а кукол, хранившихся на складе разбили. В Петрограде, на “Треугольние”, делали резиновую игрушку по англ. образцам, а хим. комбинат на Озте выпускал целлулоидные игрушки. Но в масштабах страны этого было мало» (Фёдорова, 2002, 11).
О 1961 годе: «“[Соб.: В снег прыгали?] Все прыгали в снег, вот такая игра. Не знаю, кто нас научил. Во втором классе была, 1961 год... [Соб.: А вот делали кукол из цветов?] Да, мы делали. Это любимое было занятие, из одуванчиков, из васильков, а больше всего из одуванчиков: легче было” (зап. в 2005 г. О.В. Жуковой и С.В. Просиной от Татьяны Николаевны Кузнецовой, 1953 г.р., с. Булатниково)» (Райкова, 2006, 81).
О селе Кирово Мишкинского р-на в перв. пол. 1990-х гг.: «Ещё мы делали кукол из проволоки. Эти куклы, в основном, были солдатами и у них были жены. Так же были маленькие детишки. Из скрученной проволоки. Так же я делала кукол из пластилина. У меня была большая пластилиновая семья. Причем эти куклы были очень маленькие. Взрослые достигали 1 см, а детишки были и вовсе 4–5 мм» (517). Играть в куклы.
О девочках в таёжной деревне в начале ХХ в.: «Мне вспоминается отнюдь не детская поэма сибиряка М. Кубышкина “Кисельные берега”, напечатанная в журнале “Октябрь” [1960, № 4]. Там есть описание, как в дорев. таёжной деревне крестьянские девчонки играют в куклы. “Кукол мы учили плакать, / Корку резать по частям; / Посадив их в старый лапоть, / Развозили по гостям. / Куклы ели, куклы пили, / Куклы по миру ходили / И протяжно пели стих. / Умирали – / На могиле / Мы оплакивали их”… Описана дет. игра. Но в ней, как в капле воды, отразилась вся страшная в своей безысходной нищете и монотонности жизнь русского крестьянина – от рождения до смерти» (Мотяшов, 1964, 178).
О Шадринске в нач. 1990-х гг.: «Но мы играли в девчоночьи игры: дочки–матери, домики разные строили, в куклы играли. Особенно была популярна игра с Барби, у меня их было четыре и ещё Кен с ребенком. Иногда мы этими куклами менялись, шили им одежду, причем, для нее хранили самые красивые кусочки ткани. Строили из картонных коробок дома для кукол, мастерили для них мебель, телевизоры, посуду. Уже несколько позже стали продавать в магазинах пластмассовые дома, специально для Барби и ее семьи. В таких домах все необходимое для игры уже было: вплоть до крошечных вилок и ложек и фенов для кукол. Иногда ходили с этими домами к подружкам и играли у них. Или выносили их на улицу. Сначала были куклы, у которых руки и ноги не сгибались, а потом начали появляться Барби почти как люди. Их руки сгибались и ноги можно было согнуть в коленях. Эти куклы считались лучшими. У меня Барби хранились довольно долго, лишь года 3 назад я отдала их младшей сестренке. А так, кто-нибудь из девчонок обычно придумывал новые сценарии для жизни семьи Барби: они ходили в театр, друг с другом на дни рождения, ездили на пикники на игрушечных машинках, даже в бадминтон играли. Вот сейчас кажется как скучно – сидеть, делать что-то с куклами, которые не могут отвечать, им все равно что с ними происходит. А тогда было интересно: проигрывать какие-то роли с куклами, самой придумывать их жизнь, которая всегда была весёлой и беззаботной» (516). Куклы бумажные из журналов, книг -куклы, изготовленные путём вырезания отпечатанных на страницах изображений. В 1960-х – 1980-х гг. изображения кукол печатали в различных дет. журналах, продавали отдельно в киосках «Союзпечати» и книжных магазинах. Девочки их вырезали, наклеивали на плотную бумагу, после чего играли с ними.
О нач. 1960-х гг.: «Пришли мы сегодня на пение. Кто подальше сидит – разговаривает, книжку читает. Мы с Галей, например, играем в бумажные куклы» (Долинина, 1962, 69).
О 1980-х гг.: «Собрались две звездочки вместе с пионерами в кабинете труда, чтобы пополнить игротеку второклассников в группе продленного дня. Мальчики принялись изготовлять флотилию для морского боя. Девочки занялись куклами. Из журналов “Мурзилка” и “Пионер” они вырезали бумажных кукол и наборы различных одежек к ним. А потом сделали для первоклассников лото “Дикие звери”» (Бесова, 1988, 116). Куклы бумажные фабричные.
О середине 1980-х гг. в Шадринске: «У каждой девочки была своя любимая бумажная кукла. Их продавали в бумажном конверте – картонных, красивых, улыбающихся – с одеждой первой необходимости: платья, брюки, свитер, обувь. И мы собирались с девочками вместе и по полдня рисовали, придумывали куклам разных цветов и форм одежду: платья, плащи, пальто, брюки. Для этого мы обводили куклу на листе бумаги, затем рисовали форму одежды, разукрашивали. Делали крепления, чтобы одежда не спадала. Этот процесс придумывания одежды был увлекательным и постоянным. Я ходила и присматривалась к одежде других людей: что мне нравилось – рисовала похожее. Один раз, дело было летом, я шла к бабушке, увидела девушку в длинной юбке – красной с тёмными большими цветами. Мне настолько понравилась эта юбка, что я, глотая слюни от предвкушения создания такой же юбки, быстро пошла к бабушке и первое, что сделала, это села за стол и нарисовала для своей куклы такую же юбку, померила и осталась очень довольна. Потом я нарисовала ещё одну такую же юбку, только короткую» (1001). См. также: Тетрадь-дом для бумажных кукол. Куклы бумажные самодельные - куклы, изготовленные путём вырезания нарисованных на бумаге изображений.
О Москве в 1908–1910 гг.: «Играть ребята собирались лишь в сумерки. А целый день, длинный и жаркий, томил бесконечной скукой. Послоняешься по двору, постоишь у ворот... А дальше что? Не зная, куда деться от этой душной застойной скуки, Соня придумала себе игру. Она нарисовала человечков и вырезала их. Получились маленькие бумажные куколки. В толстой книге, которую Соня уже давно исчертила карандашом, был отдел мод. Соня срисовывала оттуда женские фигурки в модных платьях, раскрашивала их цветными карандашами, давала им разные имена; чаще всего эти имена она брала из сказок. Тут была и Алёнушка, и Адальмина, и Белоснежка... Для них строились на столе карточные домики; они ходили по столу, разговаривали, ссорились, мирились, ездили на прогулку в бегониевый лес – на окно. Соня делала им из бумаги столы и стулья, вырезала для них лошадок и сани. В сани эти фигурки могли садиться; умели они сидеть и за столом. Игру в бумажных человечков девочки называли “играть в барыньки”. Но Лизка или Оля редко играли в “барынек”. Играла Соня, а они смотрели… Постепенно у каждой “барыньки” сложился свой характер. Арианда (Соня гдето вычитала название одного дворца в Крыму и решила, что это хорошее имя) в розовом платье, самая красивая “барынька”, была и самой доброй, и самой умной. Она никогда не ссорилась; она только плакала, если её обижали. Очень положительной дамой была Алёнушка в синем платье. Зато Адальмина была горда, заносчива и всегда лезла в ссору. Однажды эта красавица Адальмина так досадила всем “барынькам” и самой Соне, что Соня схватила ее, скомкала и выкинула в окно. И Сонины подруги были очень довольны, что избавились от Адальмины. Соня читала сказки, играла в “барынек”, бегала по вечерам с ребятами в салочки, водила хороводы...» (Воронкова, 1959–а, 260–261).
О Москве середины 1910-х гг.: «В детстве больше всего на свете я любила слушать сказки, рисовать бумажные куклы и плакать… “Посмотри, из печки выбежал уголёк и хочет спалить твои бумажные куклы” (Рев усиливался.)… Я любила рисовать. Кроме разных картинок, я рисовала бумажные куклы, вырезала их и наряжала в бумажные платья… В детстве я не любила фарфоровых кукол, нравились мне больше бумажные, нарисованные» (Луговская, [1983] 1987; 17, 59, 62).
О Харькове в нач. 1920-х гг.: «Лена… достала бумагу, чёрный и красно-синий карандаш, ножницы и начала мастерить. Я следила за ней. Несколькими движениями, приговаривая: “Точка, точка, запятая, минус – рожица кривая”, выводила… хорошенькие “личики”… …Я заснула, а сестра всю ночь мастерила кукол. Из-под рук Лены выходили феи, и японки в кимоно, и просто девочки в коротких платьицах… На следующий день… девчонок я повезла на Благлаз… Лена трудилась не зря. Я молчала, а бумажные куколки будто кричали за меня своими нарисованными ротиками… Куклы же и чертики стали моей специальностью. По вечерам мы их делали все вместе. Кукол мастерили не только из бумаги, но и из тряпок» (Шмерлинг, 1965; 151, 152).
О Ленинграде 1930-х гг.: «У девочек шла… игра в куклы. Настоящие куклы были дорогими… Большей же частью нянчили матерчатых матрешек, возились с бумажными куклами, которых они сами рисовали и вырезали с ручками, ножками и вырезали им платья разных фасонов. Самый интерес был создать наряды, целый гардероб платьев, раскрасить их цветными карандашами – платья, о которых мечтали наши матери, и такие, о которых и мечтать не могли. Да еще пальто, шубы, манто – фантазия пировала, тут соревновались на равных, у кого вкус лучше, воображение богаче» (Гранин, 1990–5, 475).
О 1949 годе: «Куклы у больших девочек не бывают большими. У больших девочек куклы маленькие, целлулоидные или бумажные. И этих бумажных кукол вместе с их платьями набралось несколько коробок. Марина решила подарить их. Может быть, устроить для малышей кукольный театр? Или просто отдать их маленьким девочкам?» (Эмден, 1952, 86).
О вт. пол. 1980-х гг. в с. Шатрово: «Я помню, что часто играла и в бумажные куклы. У меня были и нарисованные мною куклы, для них я рисовала в тетрадках домики, выстригая им окна, двери, кровати, в шкафы укладывала кукольную одежду, но были у меня и покупные бумажные куклы. Мама нам с сестрой купила по большой папке, где была изображена большая кукла, ее одежда, обувь, гардероб. Мне доставляло удовольствие играть с ними, но даже больше нравился сам процесс изготовления кукол, придумывания одежды для них» (529).
О с. Кирово Мишкинского р-на в перв. пол. 1990-х гг.: «Большое знач. в моей игровой жизни имели бумажные куклы. Их у меня было очень много. В осн., я рисовала их сама, но были и такие куклы, которых мне рисовали друзья, сестра и даже мама с папой. Были и такие, которых я вырезала из журналов мод, причем, выбирая только красивых и в красивых “одежках”. Но в этих вырезанных куклах мне не нравилось одно – их нельзя было переодеть, они уже были одеты. У моих бумажных кукол были индивидуальные имена и у каждой свой характер. Имена кукол я писала с обратной стороны, то есть на “спине”, чтобы не забыть их. У бумажных кукол был бумажный дом (из тетрадки). Были нарисованы различ. комнаты, были вклеены “карманчики”, чтобы вставлять кукол. Куклы ходили друг к другу в гости пить чай. Помню своих последних бумажных кукол. Это были куклы, вырезанные из вкладышей жвачки “Love is…” Эти куклы были очень маленькими – максимум достигали 1 см. У них был дом – вернее, домик (сделанная тетрадка…)…» (517). Лит.: Назаркин, 2007, 36–37. Куклы ватные.
О конце 1930-х гг.: «У Танюшки свой угол – там живут всякие девчоночьи игрушки: молчаливые, неподвижные куклы (а одна уже такая старая, ватная, что даже Таня с ней не играет), …байковые медведи, мячики, запрятанные в сетки...» (Эмден, 1965). Куклы глиняные - куклы, изготовленные из глины.
О перв. пол. 1920-х гг.: «В смешных рубашках из холстины, / На вырост сшитых нам до пят, / Лепили мы из жёлтой глины / Забавных маленьких куклят… / А хлеб – он был лишь не у многих. / Разруха. Голод. Нищий быт… / У наших кукол тонконогих был непомерный аппетит, / И мы на них ворчали: “Дуры, Чем вас кормить в конце концов?! – / …Лепили детство мы с натуры, / Не зная лучших образцов”» (Татьяничева, 1960, 12).
О с. Кирово Мишкинского р-на в перв. пол. 1990-х гг.: «Очень часто мы делали кукол из глины. Мы все собирались, брали с собой глину и все дружненько шли на озеро. Там мы и изготавливали своих кукол, потом сутки мы их сушили, и на следующий день уже играли этими куклами из глины. Этим куклам мы делали дом в песочнице. Мы с девочками разбивались на группы, делили песочницу на равные части и строили там себе домики. Когда у нас ломались эти куклы, а это было очень часто, т.к. они были сделаны, скажем так, не очень качественно, мы снова все собирались и опять шли на озеро делать себе новых кукол» (517). Куклы «говорящие» - куклы, которые при определённых действиях с ними (наклон, нажатие на кнопку) издают звуки, напоминающие человеческие слова.
О 1860-х – 1870-х гг.: «А тетя Варвара подарила мне новую куклу, которая умеет кланяться и пищать уморительно-тонким голосом, стоит только пожать пуговку» (Якубович, 1989, 177).
О дворянских детях в начале 1870-х гг.: «Большей частью на ёлку приезжали к нам Дьяковы… Лучшие игрушки привозились ими… Огромная кукла, “закрывающая глаза”, и если её потянуть за два шнурочка с голубыми бисеринками на концах, которые у неё привязаны между ногами, она кричала “папа” и “мама”» (Толстой, 1969, 67–69).
О конце ХIХ в.: «Я боялась, что они мешают спать моей маленькой Жене. Она пришла сегодня после утреннего чая в мою комнату и, поцеловав меня, показала мне куклу: “Сегодня, мамочка, я родилась?.. Папочка подарил мне куклу…”… Она оживлённо болтала, прижимая к груди свою куклу. “Она, мамочка, говорит “папа” и “мама”… Послушай”» (Чириков, 1902, 214).
О конце 1930-х гг.: «Женя… пошла на другой двор водиться с девочками. Пришла, видит – у девочек разные игрушки. У кого коляска, у кого мячик …, а у одной – большая говорящая кукла в кукольной соломенной шляпке и в кукольных калошках… Первыми, конечно, прибежали куклы, громко хлопая глазами и пища без передышки: “папа-мама”, “папа-мама”» (В.П. Катаев, «Цветик-семицветик» (1940)).
О Ленинграде 1938–1941 гг.: «Это было самое прекрасное воспоминание из довоенной, мирной, солнечной жизни. Еще одним очень приятным воспоминанием была кукла Катя. Юлька любила её почти так же, как маму и бабушку. Катя была большая, ростом с Юльку. Она послушно закрывала глаза, когда ее укладывали спать, и говорила “мама”, когда ее поднимали...» (Денисова, 2006).
О псковской деревне 1943–1944 гг.: «Ко мне тут же подошли мальчик моих лет и девочка помладше. Мальчик протянул акробата на лучинках… Девочка показала куклу. Это была настоящая “торговая” игрушка довоенного времени. Не то что те, которыми играли все девчонки в Алтуне: тряпичные, с нарисованными “фимическим” карандашом лицами. У этой красивая головка и длинные льняные волосы. Розовое лакированное личико с закрывающимися голубыми глазищами и черными ресницами, алые губки. И еще она говорила “мама”. Что девочка тут же многократно продемонстрировала» (Миронов, 1999, 103).
О Свердловске во вт. пол. 1940-х гг.: «Вернувшийся с войны отец моей подруги привез ей большую немецкую куклу, которая передвигалась и говорила: “Мама”. Кукла вызвала во дворе огромный интерес, мы с удивлением смотрели в ее большие закрывающиеся глаза, всем хотелось ее подержать, походить с ней» (Факова, 2006).
О 1950-х гг.: «Свой мяч она любила больше всех игрушек, даже больше куклы Кати, которая, если потянуть за веревочку, говорит что-то похожее на “мяу”» (Шишкова, 1958, 5). Куклы гуттаперчевые.
О вт. пол. 1940-х гг.: «Он улыбнулся шире, полез в карман, достал белый пакет, развернул: кукла! Гуттаперчевая, такую я видела впервые… Новая гуттаперчевая кукла… так и не прижилась. Я поставила для неё кровать…, сшила для неё одеяло, но роли в моей игре у этой куклы не было. Целыми днями лежала она в кровати под одеялом, спала» (Латьева, 1969; 254, 258).
О нач. 1950-х гг.: «“Ну, а как Соня?”– спросил Даня Володьку. “Ничего себе, – ответил Иванов. – Мама приехала… А я Соне к новому году куклу гуттаперчевую достал. Весь город, понимаешь, избегал…”» (Георгиевская, 1954, 247). Куклы деревянные. «Среди археологич. материалов часты находки дет. деревянных мечей… Для девочек, будущих хозяек, изготавливалась игрушечная посуда… Довольно широко известны деревянные куклы, форма кот. позволяет предполагать, что их пеленали как младенцев (они не имеют ни рук, ни ног)» (Долгов, 2006, 79). Куклы из папье-маше. «В Липецк мы переехали весной 1931 года… В [семье командира] был мальчик Олег… Рядом с нами жили две девочки-сестры – Валя и Галя. Все вместе мы дружно играли в куклы… Кукла эта была не очень большая, из папье-маше, у неё не было одной ноги, и вместо неё была вставлена зелёная круглая палочка от “Строителя”. Но всё-таки это была наша любимая кукла. В то время не было таких красивых кукол, как теперь. Чаще это были тряпочные куклы, с головками из папье-маше или целлулоидные – “пупсы”, но из-за этого мы не любили их меньше. Я завернула куклу в маленькое одеяльце, и Олег уехал, прижимая к себе одноногую куклу» (Кубанева, 1988). Куклы из шишек.
О перв. пол. 1990-х гг. в с. Кирово Мишкинского р-на: «Очень часто мы делали кукол из глины… Частенько мы делали кукол из шишек. Просто брали шишку, приклеивали глаза, рот, вставляли спички (это были руки и ноги). Обычно из шишек делали семьи, реже – отдельных кукол» (517). Куклы резиновые - куклы, изготовленные из резины. О девочках 2–4 лет в 1926–1927 гг.: «Папа с мамой читают книгу. Мы с Тамочкой играем в песке. В руках у нас резиновая кукла – Зина. Мы закапываем её по очереди в песок, долго кружимся с закрытыми глазами и ищем её, роя песок. После многократного поиска куклы мы так хорошо прячем её и так долго и старательно кружимся, что, в конце концов, теряем Зину окончательно и грустные уходим с пляжа. Это было примерно в 1926–1927 годах» (Кубанева, 1988). […]
О середине 1960-х гг.: «“Ты только никому не говори: меня есть старая резиновая Катька…” “…Я подарю тебе куклу!” “Не надо куклу! – серьезно возразила девочка. – Новая мне не нужна – я буду её стесняться! А Катька меня знает с пяти лет! Я к ней так привыкла!”» (Леонидова, 1971, 64). Куклы с закрывающимися глазами.
О дворянских детях в начале 1870-х гг.: «Большей частью на ёлку приезжали к нам Дьяковы… Лучшие игрушки привозились ими… Но вот дьяковские подарки. Огромная кукла, “закрывающая глаза”…» (Толстой, 1969, 67–69). […]
О 1941–1942 гг.: «“Галоши забыли взять, – сказала [девочка]… – Всё оставили в Белгороде. У меня кукла была с закрывающимися глазами. И её оставили, вот как…» (Рождественская, 1960, 19).
О 1950-х гг.: «Я куклу Наташу / Катаю в коляске, / Спать уложу – / И закроются глазки. / Как быстро её / Ветерок убаюкал! / Кататься в коляске / Полезно для кукол» (Барто, 1966, 42). Куклы тряпичные - куклы, сшитые из тряпок. «Кукла. Это была наиболее распространенная игрушка. До 7–8 лет все дети вместе играли в куклы. Но как только мальчик начинал носить порты, а девочка – юбку, их игровые роли и сами игры строго разделялись. Куклы делали из тряпок, дерева, лепили из глины, вертели из соломы. Куклой могло стать и берёзовое полено, завёрнутое в старую тряпку, и туго свернутый головной платок, и щепочка… Куклы из ткани шили матери, бабушки и обучали этому искусству девочек. Лет с пяти такую потешку могла делать любая девочка. Как только девочка начинала шить, она обшивала свою куклу нарядами из лоскутков, ненужных тряпочек. Кукла рассматривалась как эталон рукоделия, поэтому часто на посиделки вместе с прялочкой девочки-подростки брали повозочку с куклами… Тряпичные куклы девочки брали с собою на жатву, ходили с ними в гости. А потом их клали им в приданое» (Латышина, 1998, 137–138).
О 1860-х гг.: «Иногда няня, еще не окончив уборки кухни, говорила: “Сегодня станем куклу шить”. Радости нашей нет границ. Няня была великая мастерица в этой работе. Сшить куклу не очень-то просто. Надо разыскать белых тряпок для туловища, старых чулок для лица, веревок для волос, разных лоскутиков, ленточек, бус и т. п… Но вот целый ворох тряпок уже в детской. Няня надела круглые модные очки и вооружилась иглой. Сестра Лида и я, не спуская восторженных глаз, жадно следим за тем, как созидается кукла… В умелых руках няни сначала появлялось туловище, с руками и даже пальцами, с ногами и головой... Голова делалась непременно из старого чулка и мало-помалу оживала... Мы с Лидой раскручивали веревку, няня ее расчесывала... И на голове вырастали длинные чудные волосы... Но милее всего было, когда на меня взглядывали веселые черные глазки из бусинок и улыбался красный рот из шерсти. Мне казалось, что на свет Божий появился человек. Я обнимала новую куклу и начинала ее любить, как живое существо. Любовь моя к куклам доходила до какого-то странного одухотворенного чувства... Это были мои дети, мои заботы... Я играла в куклы до шестнадцати лет» (Лукашевич, [1918] 1994, 119–121).
О 1910-х гг. (стихотв. М.А. Пожаровой «Тряпичная кукла»): «Свернута из тряпки / Кукла у Параши. / Не отыщешь краше: / Руки – словно лапки, / Глазки – пара точек, / А лицо – комочек. / Кукла смотрит косо, / Взгляд ее уныл. / Кто-то вместо носа / Пуговку пришил. / Но Параша любит, / Нежит и голубит / И целует в щечку / Маленькую дочку» (РПД, [1915] 1989, 551–552). […]
О Ленинграде 1942–1945 гг.: «В тех подарках были еще и игрушки. Но Юлька уже давно забыла вкус шоколада и не видела настоящих игрушек. В детдоме, кроме тряпичных кукол, которые шили сами воспитательницы, их не было» (Денисова, 2006). […] Куклы фарфоровые - куклы из фарфора.
О Москве середины 1910-х гг.: «В детстве я не любила фарфоровых кукол, нравились мне больше бумажные, нарисованные» (Луговская, [1983] 1987; 17, 59, 62). […] Куклы ходящие.
О 1970-х гг.: «Куклы еще были ходящие. Они были большие, тяжелые, твёрдой пластмассы. В тазовой области располагался какой-то механизм-противовес. Девочка ставила куклу на землю, опирая о землю лишь одну кукольную ногу, и тогда вторая нога подтягивалась сама. Но кукла сама не шла, её нужно было вести. Но ощущение чуда, от того, что кукла “идёт”, было» (Жавелева, 2006). Куклы целлулоидные - куклы, изготовленные из целлулоида.
О середине 1910-х гг. «Ванда принесла… целый ворох подарков. Тут были различ. игры…, две куклы… – одна голая, целлулоидная, другая фарфоровая…» (Бродская, [1938] 1957, 65).[…] Куклы-бибабо - куклы-перчатки, надеваемые на руку и приводимые в движение пальцами руки. Об Одессе конца 1900-х – нач. 1910-х гг.: «Помню, однажды появилась новая игрушка, окончательно вытеснившая бильбоке…. […] Куклы-голыши - целлулоидные или пластмассовые куклы без одежды, которые можно купать, завёртывать в пелёнки, одеяльца.
О середине 1950-х гг.: «“Ну, давай играть. У тебя будут Нона, Маша и голышок в конвертике, а у меня Лариса и Наденька”» (Котовщикова, 1960, 30). О 1958 годе: «По-видимому, вертолет здесь был не редкостью. Его появление не вызвало на кордоне особого интереса. Пятилетняя девочка с куклой-голышкой на руках мельком взглянула на машину и побежала дальше по своим неотложным делам» (Сластников, 1961). Куклы-неваляшки - см.: Неваляшки. Куклы-пупсы, пупсики - куклы в виде голого малыша.
О вт. пол. 1940-х гг.: «Появились в продаже игрушки… В “Мосторге” продавались целлулоидные пупсы и немецкие губные гармошки. (Андреевский, 2003, 382–383). […]
О Шадринске в 1996 г.: «Когда мне было 10 лет…, моей любимой куклой была кукла Барби… Ещё у меня был любимый пупсик. Мы его покупали в Киеве. Когда мы переехали в Шадринск и я пошла в первый класс, я его всегда носила с собой и потеряла. Я долго плакала потому, что здесь таких не было, а другого мне не надо было. Когда мне стало 15 лет, я увидела в магазине похожего и купила, хотя уже в куклы не играла» (091). Кукольная посуда - посуда для игры в куклы.
О середине 1910-х гг.: «Лора заранее приготовила для [десятилетней] Ванды подарок. Докторша взяла её в игрушечный магазин и вместе с ней выбрала фарфоровый кукольный сервиз. В большой розовой коробке лежали крохотные чашечки, сахарница, молочник, чайничек и даже стеклянная вазочка для варенья, завёрнутая в папиросную бумагу» (Бродская, [1938] 1957, 42).
О середине 1940-х гг.: «Гвардейцы стали шефами детдома. Они привезли нам целую машину с куклами и кухонной игрушечной посудой» (Шмерлинг, 1959, 173). Одежду для кукол шить - см.: Шить одежду для кукол.