«Игра, в которой участники, разделившись на две партии, ударами молотков проводят шары через проволочные воротца, расставленные на площадке в определенном порядке» (Словарь, 1956–5, 1692). Об имении в Тульской губ. в 1880-х гг.: «В Щучьем… для мальчиков… приобретались всевозможные игры… Но чем старше становились мальчики и Соня, тем чаще сиротливо лежали брошенные где попало крокетные шары и молотки…» (Аренштейн, [1965], 1973, 6).
О 1890-х – 1900-х гг.: «“ В крокет играешь?” – спросил он издалека. “Вчера играли...” Петя хотел спросить, где играл Павлов в крокет и играла ли Леля, но опять спросил обходом: “Много народу играло?” “Много... Леля ловко играет...” Петя вздрогнул и вспыхнул. “Как-нибудь надо сразиться”, – произнес Петров как бы мимоходом. “Пойдем сейчас! – предложил Павлов.– У них, наверное, теперь играют... Они переехали на новую квартиру, и теперь двор у них большой... Лужок... Теперь только в крокет играют редко…”» (Чириков, [1903] 1918, 23).
О 9–10-летнем мальчике в в Одессе в 1904–1905 гг.: «Затем, конечно, он любил на даче ту самую Зою в розовых чулках феи, с которой даже целовался возле кадки с водой под абрикосой. Но эта любовь оказалась ошибкой, так как на другой же день Зоя так нахально мошенничала в крокет, что пришлось ей дать хорошенько крокетным молотком по ногам, после чего, конечно, ни о каком романе не могло быть и речи» (Катаев, 1961, 133).
О середине 1910-х гг.: «Однажды мы с няней наблюдали, как Володя играет в крокет с другими гимназистами. Володя играл удачно, быстро вышел в разбойники и мог начать закалывать всех подряд. Но он почему-то не стал никого закалывать, а нарочно (я же видела, что нарочно!) закололся сам, вышел из игры и ушел домой читать» (Луговская, [1983] 1987, 38). Об Украине во вт. пол. 1910-х гг.: «Котя Бибиков играет в крокет. B гости к Коте пришел неизвестный мальчик в синем матросском костюмчике с вышитыми на воротнике якорями и в лодочках, с бантиками. Котя с молотком в руках ходил вокруг шара и сопел, изучая позицию. “Вот это ай-я-яй! –говорил он. – Вот, я вам скажу, ай-я-яй!” “Ну, скорее”,– говорил матросик. “Поспешишь – людей насмешишь,– отвечал Котя. Расставив ноги в башмаках на толстых подошвах и опершись на молоток, он что-то высчитывал, потом ложился животом на землю и, щуря глаз, проводил мысленную линию от шара к дужке. – Поспешишь – людей насмешишь”. Увидев меня на заборе, Котя крикнул: “Не смотри!” “А что, нельзя?” “Значит, нельзя”– отвечал Котя. Теперь он окончательно утвердил молоток у шара…, долго целился, но что-то не понравилось ему в расположении шара и дужки, и он направился на дополнительную разведку. “Заказывай!” – кричал матросик. “Поспешишь – людей насмешишь”. Если шар стоял точно и Котя был уверен, что пройдет дужку, то громко заказывал: “Дужка!” Если же шар стоял плохо и мог “замазаться”, Котя шептал, например: “Бью в разбойника”. И если не попадал, то немедленно говорил: “А что я сказал: не бью в разбойника”. Теперь Котя громко крикнул: “Мышеловка!”, плюнул на ладони и тихонько, но тщательно ударил по шару, который медленно, но прямо покатил к дужкам и вдруг, будто его дернули за веревочку, остановился как раз на пороге мышеловки, “в замазке”. “Холера!” – топнул Котя толстым башмаком и, завистливо оглянувшись, тихонечко, как бы невзначай, поправил шар. “Мошенничаешь!” – завопил матросик. “Кто, я мошенничаю?!” – кричал Котя. “Нет, я мошенничаю?!” – кричал матросик. “Ты ответишь за свои слова”, – говорил Котя, наступая с молотком в руках. Оба, охрипшие, взъерошенные, решили переиграть. “Вот тут”, – сказал матросик, устанавливая шар на старом месте. “Нет, тут”, – сказал Котя, прикидывая более прямую и выгодную линию к мышеловке. “Вот ямка еще сохранилась”, – показал матросик. “Какая ямка? Где ямка? Это вчерашняя ямка, – определил Котя. – А вот ямка сегодняшняя”. Наконец согласились на средней позиции между ямкой вчерашней и ямкой сегодняшней. Перед тем как ударить, Котя поспешно тронул себя за мочку уха – примета! Много у него примет: выйдет из дома – обязательно ступит на правую ногу – счастье; играет в цурку – над палочкой пошепчет-пошепчет – заговоренная. “Котя, иди пить молочко”,– сказали из окна. “Не хочу”,– отвечал Котя и со всей силой стукнул по шару… Котя бежал за шаром и умолял: “Ш-ш-ш”. Но посланный сильным ударом шар прокатился мимо, в кусты жасмина, и там застрял. “Бог правду видит”,– ликовал матросик. “Не считается, не считается! – закричал Котя. – Под руку сказали”. “Опять мошенничаешь?” – сказал матросик. “Иди, Котик, я тебе дам еще тянучку”,– сказали из окна. Котя, неся на плече молоток, направился к окну…, выпил полстакана молока и получил за это тянучку. “Ну, давай ещё раз переиграем”, – предложил Котя, жуя тянучку. “Умный!” – закричал матросик. “Сам умный”, – ответил Котя. Матросик твердо установил молоток между ног, быстро прицелился. “Бей!” – крикнул я. “Тебя не спрашивают” – Котя показал язык. “Бей, я отвечаю!” Щёлкнул сухой удар. Шар точно ножом перерезал всю площадку, чисто прошел мышеловку и, скосив ещё вторую боковую дужку, завертелся на месте, как бы спрашивая: “Ну, куда там еще?” “Молодец!” – крикнул я. “Спасибо, мальчик”,– вежливо ответил матросик. “Перестань играть! – завопил Котя и с молотком на плече подошел к забору.– Уходи, это наш забор”» (Ямпольский, 1964, 275–277).
О дачах под Петербургом в 1910-х гг.: «“А какая из игр детства нравилась вам больше всего? Была ли игра, в которую на дачах играли все?” [Д.С. Лихачев:] “Очень красивая игра – серсо. Знаете? Это когда бросают круги шпагами. А самая замечательная – в неё играли все – крокет. Этой игрой полон девятнадцатый век. Она заполняла, очень серьезно, жизни. Это длинная игра. Для неё требовалось чётное число участников. Крокет давал хорошую физическую нагрузку, для успеха в этой игре требовалось быть ловким, хитрым и честным… Крокет – очень сложная игра со множеством правил, их, кстати, надо непременно записать, только старики вроде меня их еще помнят. Мы уйдем, и, боюсь, совсем перестанут играть в крокет. Из-за того что в крокете было множество правил, он развивал в соревнующихся, я бы сказал, чувство юридической ответственности... Во что только не играл я в детстве и отрочестве – в горелки, лапту, рюхи (сейчас говорят “городки”), гонял на велосипеде. Но крокет ни с чем не сравнить”» (НЛ, 2006, 44)
О 1919 г.: «Мне четырнадцать лет. Это, стало быть, 1919 год. …Я переживаю свой первый роман… Не было в этом романе ничего, чего можно бы устыдиться, была река, и небо, и некоторое красование друг перед дружкой, кто лучше гребет, кто одним ударом молотка проведет крокетный шар через две первые дужки и через “мышеловку”» (Панова, 1980, 61).
О нач. 1920-х гг.: «“У них три “обозника”-силача гостюют! В шары играются, а в землю проволоку натыкали и шары под нее, молотками запихивают!..” В палисаде Панковичей… собралось добрых полдвора мальчишек. Даже те, кто ездил с нами на остров и ругал Коровина, Яшку и Вальку, оказались в саду Панковичей и тоже играли в крокет» (Чаусов, 1963, 69).
О 1934 г.: «Во второй половине 1934–го года… мы сняли… двухкомнатную квартиру… У дома был зеленый двор. Ко двору примыкал большой пустырь, который для ребят с Пионерской и окрестных улиц служил площадкой для футбола, волейбола, крокета и других игр» (Цидильковский, 1996, 131).
О 1936–1937 гг.: «Я умел играть… в крокет. Так получилось, что на даче, где я несколько лет подряд жил летом, все очень увлекались крокетом. И я тоже, не разгибаясь по целым дням, гонял молотком большие деревянные шары. Ни у кого из моих соседей по дому не было такого богатого крокетного опыта…» (Алексин, [1964] 1980, 381).
О вт. пол. 1930-х гг.: «…Мальчик Шурик и девочка Шурочка… дачники и живут по соседству… Шурик… большой любитель крокета, которым со временем заразил всех нас… …Две вещи всплывают в памяти из лимузинского быта: крокет и гамак. Крокет пришел к нам от Шурика, интеллигентного мальчика в очках… У них на даче я впервые познакомился с этой игрой и пристрастился к ней. А потом настал день, когда папа торжественно привез из города длинный ящик с крокетными молотками, и началось оборудование нашей собственной крокетной площадки на тихой улице перед нашей дачей. В строительстве площадки принимали участие все с большим увлечением, и потом это стало одним из наших основных времяпрепровождений – и взрослых, и детей. Крокет на даче настолько полюбился всем, что, когда кончился летний сезон, он перекочевал в город уже в виде настольной игры. Мной и папой были изготовлены из проволоки маленькие воротики, которые устанавливались на обеденном столе, служившем импровизированной крокетной площадкой. Шары и молотки тоже были маленькие, а азарт в игре такой же, как на большой площадке в Лимузи» (Морев, 2007).
О середине 1940-х гг.: «На площадке для крокета / Чуть не с самого рассвета / Начинается игра. / Спорят мальчики с утра. / То повалятся воротца, / То Андрей опять дерётся!... Прибежала звеньевая / Посмотреть игру в крокет…» (Барто, [1946] 1969–2, 146).
О 1960-х гг. (разговор первоклассника и пятиклассника): «“А я в шашки умею!” – сказал Морковкин. Щукин не ответил… “Я в крокет могу научить!” Щукин молчал. В “кто быстрей” могу!...» (Мошковская, 1968, 29). Д.С. Лихачев о середине 1980-х гг.: «“Беда в том, что исчезают не только русские игры – исчезают игры вообще… Совсем перестали играть в крокет, лото» (НЛ, 2006, 42).