драка один на один «под присмотром» сверстников.
О пятиклассниках в мужской школе в 1947 г.: «“Сволочь”, – крикнул я ему, сдерживаемый пацанами. “Тихо, тихо! – деловито суетился Рыжий Пес. – Косалка, пацаны, косалка! После уроков покосаетесь, а сейчас успокойся! – Это он… обращался ко мне, меня утешал и мне улыбался, проклятый провокатор. – Ты согласен?” – спрашивал он меня, и даже без всякого предупреждения было ясно, что это мой последний шанс. “А ты?” – спрашивал он Рыбкина, и тот рьяно кивал головой, сверкал глазами, изображал из себя отчаянного человека и умелого драчуна. “Смотрите, пацаны! – предупредил, подходя к Рыжему, Корягин. – Если кто смотается, отметелим!”… Я был загнан в угол и не мог отказаться, а [Рыбкину] косалкой угрожали. Правда, по-хорошему угрожали. Мол, давай, ничего страшного, ты победишь, мы тебя поддерживаем, потому что ты из нашего класса, ты наш, а этого новичка надо отвалтузить. Причина была под рукой. Но я… тогда… не знал…., что Рыбкин… струхнул, раз вызвал меня на косалку со страха… …Драка. “До первой краски”. Это выражение Рыжего Пса!.. Кончились уроки. Мы с Рыбкиным… двинулись вниз в сопровождении всего класса. Внизу, там, где раздевалка, никого не было… – в общем, там тихий тупик… …Рыжий с Корягой поставили человек трех на атас, караулить, значит, и дать сигнал, если появится какой-нибудь учитель. Мы с Рыбкиным бросили портфели к противоположным стенкам коридора, он снял китель. Я остался как был… Между нами встал Рыжий и объявил правила: “Значит так, пацаны! Косаетесь до первой краски, в поддых не бить и ногами не пинаться”. …Ноги у меня были ватными – наверное, от страха, от новизны положения, в котором никогда ещё не был: тридцать стриженных голов вокруг нас, тридцать пар глаз жаждут побоища… Герка приблизился ко мне и стукнул меня в грудь… Мы… не следовали правилам умелой драки, а постояв, просто кинулись навстречу друг другу, схватились и стали бороться. “Э-э! – разнял нас Рыжий Пес. – Так не годится! Это не борьба, а косалка, понятно? Драться надо! Деритесь!”… Я уже получил к тому мгновению семь или восемь хорошеньких тумаков… Я понял, что ещё немного, и он шарахнет в мой нос… И я проиграю. Хлынет кровь – первая краска… Мы кинулись навстречу друг другу одновременно, я с силой выставил свой кулак, а Рыбкин прямо носом нарвался на него, его же удар снова пришелся мне в ухо. Я тряс головой и пошатывался, по сути проиграв, но у Герки из носа шла кровь, а значит, победа причиталась мне. Послышались разочарованные возгласы, но Рыжий Пес оказался человеком слова… “Всё, пацаны, всё! – кричал он. – Как договаривались, до первой краски! Победил новичок!” “Да, победил!” – ворчал кто-то. “Еле на копытах устоял!” “Его бы, нежного!” “Косалка есть косалка, – отвечал Щепкин назидательно. – Можно и одним ударом краску достать!”… Я расстегнул китель, подтянул брюки, взял портфель и вот так, в расстегнутой форме вышел на улицу. Пусть плохо, но я победил» (Лиханов, 1995, 22– 26).