игра с пением и выбором пары.
О конце 1920-х – нач. 1930-х гг.: «Игр с пением было немного, одна из них начиналась с того, что кто-нибудь (водящий, определенный по “считалке”) садился на корточки в центре круга из участников игры, которые пели: “Сиди, сиди, Яша…” Дальнейшие слова, да и самый смысл игры я забыл: кажется, водящий Яша должен был выбирать себе невесту из круга или ловить кого-то. Сходной игрой была “корзиночка”, которая запомнилась благодаря нудно-сентиментальному тексту и мотиву. Дети – непременно нечетное число – становились в круг, один выходил из круга и выбирал себе пару. При этом круг пел: “В этой корзиночке много цветов, / Я принесла их из разных садов, / Розы, фиалки, лилии там есть, / Всяких цветочков в корзиночке не счесть… Маятник качается, двенадцать часов бьет, / Петя просыпается и к Лидочке идёт. / Лидочка, Лидочка, как вы хороши, / Любит вас Петенька ото всей души”. Имена, разумеется, соответствовали водящему и его избраннице. Круг сохранялся, но постепенно переформировывался: рядом, взявшись за руки, стояли парочки. Последнюю участницу, никем не избранную, выгоняли на всеобщее позорище в центр круга и издевательски пели: “Наша корзиночка стала пуста, / Лысая крыса осталась одна”. Жестокая игра! “Лысая крыса” начинала горько и безутешно рыдать. В эту игру, по идее общую, играли чаще всего одни девочки, мальчишки презирали её как бабски сентиментальную. Девочки же часто затевали “корзиночку” для сведения личных счетов, заранее договариваясь, кого оставить “лысой крысой”. Любопытно другое: 50 лет спустя мне попались в руки тексты песен из популярнейшей в пушкинское время оперы Геснера “Леста, или Днепровская русалка”. Эту оперу Пушкин цитирует в “Евгении Онегине” (“Приди в чертог ко мне златой!..”), не без её влияния написана пушкинская “Русалка”. Уже к середине [ХIХ] века “Леста” была прочно забыта. Но один из её хоров, как я прочитал, начинается словами: “В этой корзиночке много цветов, / Я принесла их из разных садов”. Вот какой долгожительницей оказалась “Леста”, вернее пара её бездарных стихов. Впрочем, уже давно игра “корзиночка” вышла из обихода» (Федосюк, 2004, 17–19). Запись перв. пол. 1930-х гг.: «В этой корзине. Девочки берутся за руки, образуют кружок, начинают петь и медленно двигаются по кругу, постепенно ускоряя движение. “В этой корзинке есть много цветов, / Я нарвала их из разных садов: / Роза, фиалка, лилия там есть, / Можно для Любочки веночек сплесть./ Любочка-Любочка, как вы хороши, / Любит вас Манечка ото всей души. / Маятник шатается, двенадцать часов бьет, / Люба одевается и к Манечке идет. / Куда вы так торопитесь, мой ангел дорогой, / Все ноженьки промочите, вернётеся домой”. Игра повторяется: поется та же песня с изменением имен девочки или мальчика» (Лойтер, 1991, 228). Вероятно, об этой же игре речь в описании Петербурга 1914 года: «…Екатерингофский сад… На площадке курорта девчонки водили хоровод, противно пища тонкими голосами: “В летнем садочке есть много цветов, / Я насбираю их разных сортов. / Розы, фиалки и лилии там есть, / Можно для Леночки веночек сплесть”. Роман сидел на скамейке, болтал ногами, подпевал» (Белых, [1930] 1965; 19, 20).