«коршуны», игра(ть) в «коршуна» – детская игра конца ХІХ – начала ХХ века. «“Коршун”. Играющие выбирают коршуна и наседку, остальные – цыплята. Коршун роет ямку, а наседка с цыплятами ходит вокруг него и нараспев говорит слова: “Вокруг коршуна хожу, / По три денежки ношу, / По копеечке, / По совелочке”. Коршун продолжает рыть землю, он ходит вокруг ямки, встаёт, машет крыльями, приседает. Наседка с цыплятами останавливается, спрашивает коршуна: “Коршун, коршун, что ты делаешь?” “Ямку рою”. “На что тебе ямка?” “Копеечку ищу”. “На что тебе копеечка?” “Иголочку куплю”. “Зачем тебе иголочка?” “Мешочек сшить”. “Зачем мешочек?” “Камешки класть”. “Зачем тебе камешки?” “В твоих деток кидать”. “За что?” “Ко мне в огород лазят!” “Ты бы делал забор выше. / Коли не умеешь, так лови их”. Коршун старается поймать цыплят, наседка защищает их, гонит коршуна: “Ши, ши, злодей!” Пойманный цыплёнок выходит из игры, а коршун продолжает ловить следующего. Цыплятам следует крепко держать друг друга за пояс. Тот, кто не удержался в цепи, должен постараться быстро встать на свое место. Курица, защищая цыплят от коршуна, не имеет права отталкивать его руками. Игра заканчивается, когда поймано несколько цыплят» (Латышина, 1998, 147–148).
О 1870-х гг.: «Коршуны. Вот как играют в коршуны. Сначала канаются. И чья рука будет наверху, тот будет коршун, а чья рука внизу всех, тот будет маткой. Остальные все будут цыплятами. Матка становится впереди всех, а позади ее все цыплята, и все они держатся сзади за платье. Коршун садится на пол и пальцем будто бы копает землю. Матка подходит к нему и говорит: Коршун, коршун, что ты делаешь? Коршун говорит: Ямочку рою. Матка говорит: Зачем ямочку роешь? Коршун говорит: Иголочку ищу. Зачем иголочку? Мешочек сшивать. Зачем мешочек? Песочек насыпать. Зачем песочек? Твоим детям глаза засыпать. И коршун вскакивает и старается поймать одного из цыплят. Матка расставляет руки и старается не пустить коршуна. Когда коршун поймает одного из цыплят, тот, которого он поймал, выходит из игры. И коршун ловит остальных, пока всех переловит. Тогда канаются сначала, и игра идет сначала» (Толстой, [1875] 1987, 354).
О конце ХІХ века: «Коршун. Играющих прежде всего выбирают из среды своей двух товарищей посильнее. Одного из них назначают коршуном, другого маткой, остальных играющих называют цыплятами или детками матки. Коршуна сажают где-нибудь на земле, в которой он палочкой роет ямку. К нему подходить матка, за которую крепко держатся детки, становясь один за другим гуськом и крепко держась за платье друг друга. После этой церемонии, а в некоторых местах и прямо без неё, матка, останавливаясь перед коршуном, ведет с ним разговор. После таких разговоров коршун, размахивая и изображая собою летящего коршуна, бросается на детей матки и сначала на заднего, стараясь поймать и оторвать его от вереницы остальных. Мать всеми мерами защищает и отбивает своего цыпленка, последний в свою очередь также всеми средствами старается уклониться и увернуться от ловких и сильных рук хищника. При таких условиях коршуну не всегда удается сразу поймать заднего цыпленка, потому он иногда пускается на разного рода хитрости. Пойманный тотчас же отводится в сторону, как добыча коршуна, который после того таким же образом охотится за остальными детьми матки, пода не переловит всех их. Когда переловит всех, игра кончается» (Покровский, 1895, 162–163).
О Москве в 1908–1910 гг.: «Несмотря на хромоту, Сенька бегал очень быстро. Когда случалось играть в “Коршуна”, его всегда заставляли быть “наседкой”. Ребятишки, уцепившись друг за друга, прятались за широкой Сенькиной спиной от “коршуна”. “Коршуном” чаще всего был Сенькин братишка Коська, худенький, белобрысый, цепкий, как репей, и очень азартный. Коська настоящим коршуном носился вокруг, стараясь вырвать кого-нибудь из вереницы. Но Сенька-“наседка” умел защитить своих “цыплят” от самого быстрого “коршуна”…. Снова играли ясными вечерами в “Коршуна” и в “Сеньку Попова”, который приходил за красками…» (Воронкова, 1959–а; 31–32, 273).