разновидность игры в прятки.
О середине 1940-х гг.: «Как-то раз ребята затеяли игру в “колы-забивалы”. В землю воткнули остро отточенный, как карандаш, осиновый кол. Рядом положили несколько березовых поленьев. Санька поставил всех мальчишек в круг и начал выбирать водящего. Неожиданно к ним подошел Федя Черкашин: “В колы играете? Знаю такую игру. А водят у вас как – по жребию или на охотника?.. Ага, по счету. Тогда и меня посчитайте”, – и он втиснулся в круг. Санька смерил новичка взглядом. “Посчитаем, посчитаем”, – согласился Девяткин… Девяткин ходил по кругу, тыкал мальчишек толстым пальцем в грудь и бормотал считалочку: “Катилося яблоко вокруг города, кто его поднимет, тот вон выйдет...” На кого приходилось последнее слово, тот отходил в сторону… Водить досталось Феде. “Имей в виду: у нас до конца играют... пощады не просят”, – предупредил Санька. “А как же иначе”, – согласился Федя и лёг лицом на землю. Мальчишки побежали прятаться. Когда голоса и топот ног стихли, Федя поднялся с земли и постучал палкой в полено, предупреждая всех, что начинает поиски. Он заглядывал в канавы, в огороды, за дворы, шарил в кустах и, обнаружив игрока, со всех ног бежал к колу и троекратно ударял по нему палкой: игрок найден и должен выйти из укрытия. Иногда Федя уходил от кола слишком далеко. Тогда, точно из-под земли, выскакивали ребята и берёзовыми поленьями загоняли кол в сырую, податливую землю. Заслышав удары, Федя мчался обратно, но игроки уже исчезали. Снова в поиски. Наконец все мальчишки обнаружены. “Теперь тащи кол!” – напомнил Санька. Но это было не так легко. Молодой, в соку, осиновый кол по самую маковку ушел в землю. Не за что было даже ухватиться. Федя нашел обломок железного прута и попробовал взрыхлить землю. “Железкой нельзя, не по правилам”, – остановил его Санька. – Надо голыми руками. Федя попыхтел минут десять, но ничего не мог сделать. Пришлось водить ещё раз. В землю воткнули новый кол, и всё началось сначала. Теперь Федя искал осторожнее. Далеко от кола не уходил, зорче осматривался по сторонам… Второй кол Федя также не смог вытащить. На беду, он зашиб о камень ногу и захромал. “Проси пощады – пожалеем!” – снисходительно предложил Санька. “Привычки такой не имею”, – отказался Федя… Игра затянулась до позднего вечера. Утром, нагнав прихрамывающего Федю по пути в школу, Санька насмешливо сказал: “Не отыгрался вчера! Сегодня после обеда опять водить будешь”. “Я?!” – растерялся Федя. “А кто же! У нас все по-честному играют. Степа Карасев прошлым летом две недели водил... похудел даже. А Девяткин как-то матери вздумал пожаловаться, так мы его потом от всех игр отлучили...” И после обеда Федя снова пришел за околицу: “Давайте в колы играть. Я водить буду”. “У тебя же нога болит”, – удивились мальчишки. “Поджила малость”. Но играть ребятам не хотелось… “Ладно, – сказал [Санька], – мы тебя прощаем”. “Тогда считаю, что отыгрался”, – сказал Федя. Мальчишки только переглянулись и смолчали» (Мусатов, [1948] 1971, 40–42).