О 1912–1915 гг.: «Ещё воспоминания детства – праздники… Вербные базары, воздушные шарики, длиннокосые китайцы, продающие цветные… веера и мячики-раскидайчики…» (Александрова, 1978, 9).
О г. Новосибирске во вт. пол. 1920-х – 1930-х гг.: «Высокое крыльцо облюбовали китайцы. Десятки худеньких фигурок продавали игрушки. В их руках прыгали разноцветные шарики, пестрели фонарики и веера, кувыркались деревянные гимнасты, двигались фанерные медведи. Всё это богатство полыхало яркими красками и притягивало взгляды ребятни словно магнитом… Почему-то в Новосибирске было много китайцев… Китайцы торговали на рынке хорошенькими игрушками: фонариками, разноцветными шариками, веселыми человечками, крутящимися через перекладинку, другими забавками» (МН, 1999).
О Москве в начале 1930-х гг.: «Но самыми привлекательными на рынке мне казались китайцы. Их тогда было много в Москве. Вокруг Смоленского рынка ютились по дворам китайские прачечные. Там, кстати, работали одни мужчины. А на самом рынке китайцы прельщали детей пёстрым товаром. Прыгающие на резинках мячики всегда нас прельщали, но в них не таилось тайны: стоило их распотрошить, в них оказывались обыкновенные опилки. А вот бумажные “веера” пронзительных “китайских” цветов – розовый, зелёный, жёлтый – те привычно-неожиданно поражали: развернешь в стороны палочки-ручки – одна фигура, встряхнешь её – другая, ещё встряхнешь – третья... И как такое чудо делалось? Я и сейчас, когда, наверное, ни одного такого “веера” в России не сыщешь, не могу этого понять. И чудится мне, что такие веера могли продавать только китайцы с длинными косами и в синих халатах. Но вряд ли. Скорее, тут собственные воспоминания теснятся впечатлениями от книжных картинок, от рисунков на старинных чайных коробках, от изображений на громадных фарфоровых вазах в чайном магазине на Мясницкой. Но дыхание бесконечного и единого европейско-азиатского материка, еще не раскромсанного “дружбой народов” на изолированные куски, ощущалось за всем этим экзотическим товаром и его продавцами, как, впрочем, и за всем нашим рынком» (Старикова, 2003, 226–227).
О 1959 годе: «Из Китая. [заголовок] Треск резинки – и взлетает / Резкий, хрупкий вертолет./ “Пап, откуда?!” – “Из Китая”./ Пятьдесят девятый год. / Зонтик лаковый, бумажный / В трубку толстенькую сжат, / И шуршит на кукле важной / Неснимаемый халат. / Круглый веер с веткой дуба: / Шёлк натянут – в пальцах зуд, / Но, сияя белозубо, / Кеды взнузданные ждут! / Воспитательница Сяо / В детской книжице жила: / С детских слов письмо писала, / Тонкой кисточкой вела. / С папой книжку полистаю, / Суну нос в цветочный чай... / Я когда-нибудь слетаю / В этот праздничный Китай!» (Бородицкая, 1994, 34).