противодействие носителей языка лингвистическому диктату. Я.с. существует в любой языковой и культурной среде, служит своеобразным средством регулирования речевого поведения, разграничения социально допустимого и недопустимого, желательного и нежелательного, одобряемого и неодобряемого, правильного и неправильного, рекомендованного и нерекомендованного. Напр., в определённой степени жаргон (язык социальной группы) выступает как противодействие правильной литературной речи, кодификацированным общелитературным нормам, языковым стандартам (см. Жаргон). Возможность осознанного отступления от языковых норм создаёт не только иллюзию языковой свободы, но и в случае полиглотизма носителя жаргона позволяет продемонстрировать лингвистическую независимость, исключительность, социально-групповую отдельность. В диалоге конкретный жаргонизм может служить сигналом принадлежности говорящего к определённому кругу, т.е. участвовать в формировании оппозиции «свой — чужой». Напр.: — Соображаешь, Монах, есть у тебя серое вещество в черепке. — У нас говорят «масло»,— усмехнулся я... (Е. Монах).
Употребление слова общенационального языка в несвойственном ему значении — один из способов языкового сопротивления узусу, общепринятой практике использования языковых единиц: — Давно телевизор смотришь? — спросил он (вошедший. — Н.К.), закуривая папиросу. Заметив моё удивление, ухмыльнулся: — Из желторотых, что ли? Телевизор — это вон та лампочка за стеклом. Кликуха? — Монах. Кстати, когда я сидел, у нас телевизором тумбочку с продуктами называли (Е. Монах).
Многообразные формы Я.с. развиваются в эпоху господства Тоталитарного языка (см.), располагающего своим словарём, который можно представить в виде системы Идеологем (см.) и мифологем, обязательных для речевого употребления. Предписательная функция тоталитарного языка, находящегося под контролем государственной языковой политики, порождает три типа речевых реакций: реакции, соответствующие системе; реакции, противоречащие системе; реакции, игнорирующие систему. В первом случае наблюдаем реализацию идеологических предписаний, а также формирование новых идеологем и мифов в духе опорной системы. Языковая самобытность личности, находящейся во власти идеологических схем, мировоззренческих клише, подавляется. Во втором случае наблюдаем стремление носителей языка вырваться из тисков идеологических стандартов, преодолеть ограниченность тоталитарного мировоззрения. В третьем случае наблюдаем тенденцию к отчуждению системы идеологем и мифологем, связанную со стремлением носителя языка не выходить за пределы «старого» (традиционного) ментального мира. Последние два типа речевых реакций составляют Я.с., проявляющееся в двух основных формах: как языковая борьба, или «борьба с языком» тоталитарного времени, рождённым революцией, и как языковое противостояние — намеренное игнорирование так называемого новояза, использование языка традиционного, исконного, лишённого искусственных идеологических наслоений. В конкретном речевом произведении могут сосуществовать обе формы. Первая форма языкового сопротивления приводит к процессам деидеологизации и демифологизации, а в конечном счете — к деформации картины советского ментального мира. Вторая форма сопротивления, используя в качестве основной речевую тактику избегания, способствует консервации собственно национальной картины мира.
В ситуации фактической диглоссии (тоталитарный русский язык — антитоталитарный русский язык) можно говорить о Я.с. общенародном, субъязыковом и индивидуальном. Общенародное Я.с. проявляется, напр., в таких жанрах, как политический анекдот, крестьянская частушка. Субъязыковое сопротивление (напр., авторская песня) наблюдается в границах субкультуры. Индивидуальное языковое сопротивление связано с речевым опытом отдельных людей. В их числе учёные (напр., языковой опыт А.А. Реформатского), артисты (напр., языковой опыт Аркадия Райкина), философы и религиозные деятели (напр., язык о. Павла Флоренского), носители языка, обладающие здравым смыслом и чувством юмора (напр., явление так называемой «датской» поэзии) и др.
Наиболее ярко индивидуальное Я.с. проявляется в художественной речи. Крупный художник вырабатывает систему приёмов Я.с., соответствующих его творческой индивидуальности, эстетической позиции, конкретному замыслу и конситуации. В этом смысле правомерно говорить об идиостилевых направлениях художественного Я.с. Напр., язык антиутопий Андрея Платонова можно охарактеризовать как не погружённую в смеховое высокую пародию на новояз. Оперируя идеологическими концептами, составляющими ценности традиционного ментального мира, А. Платонов показывает, как новые идеологические концепты вбирают в себя традиционные, замещают последние. Используя в качестве средства Я.с. приём стилизации апологетики идеологических клише, А. Платонов вскрывает разрушительное влияние языка и идеологии на человека, находящегося под постоянным гнётом усредняющих языковую личность текстов, отмеченных модусом долженствования: — Пролетариат живёт для энтузиазма труда, товарищ Вощев! Пора бы тебе получить эту тенденцию. У каждого члена Союза от этого лозунга должно тело гореть! (А. Платонов). Ср.: Мы должны бросить каждого в рассол социализма, чтобы с него слезла шкура капитализма и сердце обратило внимание на жар жизни вокруг костра классовой борьбы и произошел бы энтузиазм (А. Платонов). Средство Я.с. в юмористических рассказах М. Зощенко — приём погружения слов-идеологем в стилистически низкую контекстную среду. Конфликтная сочетаемость приводит к деидеологизации, десакрализации идеологически высоких смыслов. Напр.: — Товарищи... молочные братья! Да что же это происходит в рабоче-крестьянском строительстве? Без манишечки человеку пожрать не позволяют! (М. Зощенко).
Я.с. расценивалось советскими властями как идеологическое преступление. Тексты, не соответствующие идеологическим предписаниям, объявлялись клеветническими, безыдейными, упадническими и др. Такой подход отражён в партийных документах (напр., в постановлении ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 г. «О журналах "Звезда" и "Ленинград"...»).
Я.с. эпохи тоталитаризма — свидетельство духовной силы народа и неисчерпаемых возможностей русского языка.
Лит.: Крысин Л.П. Формы существования (подсистемы) русского национального языка // Современный русский язык: Социальная и функциональная дифференциация. М., 2003; Купина Н.А. Языковое сопротивление в контексте тоталитарной культуры. Екатеринбург, 1999; Паперный З. Музыка играет так весело. М., 1990; Язык и личность / отв. ред. Д.Н. Шмелёв. М., 1989.
Н.А. Купина