ИРОНИЯ

(от греч. είρωνεία — ‘притворство’) — вид комического, в котором критическое отношение к объекту осмеяния, в отличие от юмора, носит осуждающий характер и выражается в несколько завуалированном виде. Как вид комического И. может быть выражена разными стилистическими приёмами. Так, Л.И. Ерёмина, анализируя язык художественной прозы Н.В. Гоголя, упоминает следующие приёмы иронического повествования: 1) «столкновение и объединение в одном ряду неоднородных предметов и явлений» (фигура, обозначаемая термином «силлепсис», — А.С.): [Пифагор Пифагорович Чертокруцкий] носил усы под носом и шпоры на сапогах («Коляска»); 2) «сближение человеческого мира с животным»: у цирюльника Ивана Яковлевича фрак «был пегий; то есть он был черный, но весь в коричнево-желтых и серых яблоках...» («Нос»); 3) «метонимическое соотношение части и целого»: на Невском проспекте, кроме щегольских сюртуков с лучшими бобрами, один несёт «греческий прекрасный нос, третий несёт превосходные бакенбарды, четвертая — пару хорошеньких глазок и удивительную шляпку, пятый — перстень с талисманом на щёгольском мизинце, шестая — ножку в очаровательном башмачке, седьмой — галстук, возбуждающий удивление, осьмой — усы, повергающие в изумление» («Невский проспект»); 4) гиперболу: «Консул, долженствовавший, по обязанности своей, наблюдать над подведомственными ему сотоварищами, имел такие страшные карманы в своих шароварах, что мог поместить туда всю лавку зазевавшейся торговки» («Тарас Бульба»); 5) «логическое несоответствие»: в кабинете Манилова «всегда лежала какая-то книжка, заложенная закладкою на четырнадцатой странице, которую он постоянно читал уже два года («Мертвые души»); 6) приём обманутого ожидания: среди «просвещённых людей» были такие, «кто читал Карамзина, кто «Московские ведомости», кто даже и совсем ничего не читал» («Мертвые души») и другие приёмы [Еремина 1987: 64-75].
В частности, в создании иронического эффекта участвуют такие семантические (в широком смысле) фигуры, как Диафора (см.): Мечтает свет в конце тоннеля / Весной увидеть наш народ. / Пока что видно еле-еле, / И то не этот свет, а тот (АиФ. 2001. № 24); Реминесценция (см.), поставленная в не свойственный ей контекст: Сижу за решеткой в темнице сырой / И пять депутатов на нарах со мной (ЛГ. 2001. № 38); Парономазия (см.): В году не счесть торжеств мемориальных — / Всё больше в честь божеств мнимореальных (ЛГ. 1998. № 22); Перифраза (см.): Мои стихи придут к читателям / Уже стопой макулатуры, / Зачем пещерным обитателям / Следы исчезнувшей культуры? (ЛГ. 2001. № 12).
Эффект И. может достигаться использованием слова или сочетания слов в значении, противоположном буквальному (прямому) для выражения насмешки или сомнения. Хрестоматийный пример из басни И.А. Крылова: «Лисица и орёл»: Отколе, умная, бредёшь ты, голова? В этом обращении к ослу (символу глупости в русской традиции) определение «умная» приобретает противоположное значение. Такой приём имеет специальное название — Антифразис (см.).
Лит.: Ерёмина Л.И. О языке художественной прозы Н.В. Гоголя: (Искусство повествования). М., 1987; Ермакова О.П. Об иронии и метафоре // Облик слова: сб. ст. М., 1997; Зарецкая Е.Н.Риторика: Теория и практика речевой коммуникации. М., 1998; КРРЭСС. М., 2003; ЛЭС. М., 1987; Смолина А.Н. Ирония в контексте современной языковой ситуации (на материале российских СМИ) // Scripta manent VII: сб.ст. Смоленск, 2001.
А.П. Сковородников