(от греч. χιασμός — ‘крестообразное расположение в виде греческой буквы %’) — это сложная синтаксическая фигура, самый известный пример которой приведён в анонимной «Риторике для Геренния» (I в. до н.э.): Надо есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть. Из-за сложности этой фигуры (в неё входят синтаксический параллелизм, инверсия, повтор, антитеза) существует множество различных её определений. Самое простое предлагает П. Бакри: он называет X. перекрёстное расположение двух синтаксических отрезков (АВ-ВА), которое соединяет в центре, с одной стороны, и по краям, с другой стороны, элементы, имеющие одинаковую природу или выполняющие одну и ту же функцию. Начиная с античности эта фигура называлась по-разному — «антиметабола», «антиметалепсия», «антиметатеза», «коммутация». Термин «X.» вошёл в обиход только с XIX в. Различают три разновидности X.:
1) простой синтаксический X., для которого обязательна лишь полная инверсия в сочетании с синтаксическим параллелизмом: Как кожан чемодан! Как денежка бумажна! (Л. Лосев). Вариантом простого синтаксического X. является эпанод — повторение слов в предложении в обратном порядке: В протоколе пункт один, / Как железный стержень — / Что задержан гражданин, / Гражданин задержан (И. Елагин);
2) семантически осложнённый X., в котором к инверсии и синтаксическому параллелизму добавляются ещё два обязательных признака — двойной лексический повтор инвертируемых элементов и обмен синтаксическими функциями: — С добрым утром, Бог, — говорит Бах. /- С добрым утром, Бах, — говорит Бог. (А. Галич);
3) хиастический каламбур, который сочетает с признаками, характеризующими первые два вида, изменение значения в одном из повторяющихся слов: День прошёл по примеру многих, / И опять на исходе дня / Я сижу, подводя итоги, / А итоги подводят меня (Ф. Кривин). В хиастическом каламбуре в качестве элемента, обеспечивающего языковую игру, могут выступать окказионализмы: И Пастернак отпастерначил, / Оттвардовал Твардовский. / И мелкий бес кривляться начал / В своей игре бесовской (Д. Самойлов).
X. представляет собой универсалию, которая реализуется во всех функциональных стилях, кроме административного, в любых жанровых формах. Это могут быть фольклорные формы: скороговорка (Дрова на траве, трава на дворе), пословица (Молодец против овец, а против молодца и сам овца), ходячая шутка (Два случая облысения — глупые волосы вылезают из умной головы и умные волосы вылезают из глупой головы). X. эффективно используется в публицистическом и научном стиле и как элемент художественной речи. Его можно встретить в научном труде (Пушкин был человек в поэзии и поэт в жизни. Ю. Лотман), в газетном заголовке (Искусство памяти и память искусства. Д. Лихачёв), в рекламе (Лечиться даром — даром лечиться), в афоризме (Мы больше страдаем от недостатка сердечности, чем от сердечной недостаточности. Ю. Шанин) или квазиафоризме, т.наз. фрашке (Надо всегда быть самим собой. Конь и без улана конь. Улан без коня — просто человек. Ежи Лец), в парадоксе (Ещё о теории относительности: час с девушкой кажется минутой, а минута на горячей сковородке кажется часом. А. Эйнштейн).
X. легко входит в поэзию любого характера — в басню (Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник. И. Крылов), в медитативную лирику (Только песне нужна красота, / Красоте же и песни не надо. А. Фет), в гражданскую лирику (Всерядком лежат, -/ Не развесть межой. / Поглядеть — солдат! / Где свой, где чужой?/ Белым был — красным стал: / Кровь обагрила. / Красным был — белым стал. / Смерть побелила. М. Цветаева), в любовную лирику (Мне без тебя так трудно жить. / Всё неуютно, всё тревожит... / Ты мир не можешь заменить!.. / Но ведь и он тебя не может... Н. Коржавин), в юмореску («В библиотеке». Мышка под книжкой / С книжкой под мышкой. М. Яснов).
И в прозе X. находит своё место — в назидательной гноме («Цель и средства». Добро, которое служит злу, становится злом. Но зло, которое служит добру, добром не становится. Ф. Кривин), в юмористической миниатюре (Мужчины, женитесь! Женщины, мужайтесь! А. Кнышев) и других текстуальных формах.
Яркая форма X., обращая на себя внимание, делает высказывание легко запоминающимся.
Лит.: Береговская Э.М. Лингвистическая природа хиазма // Синтаксическая структура простого предложения. Смоленск, 1979; Береговская Э.М. К теории фигур: семантико-функциональная характеристика хиазма // Изв. АН СССР, серия лит. и яз. Т. 43. № 3. М., 1984; КРРЭСС. М., 2003; Норман Б.Ю. Хиазм в структуре славянской речи: предпосылки, функции и следствия // Slavisticna revija. Любляна, 49/2001. № 4; Сковородников А.П. Эпанод // КРРЭСС. М., 2003; Соловьёва B.C. Хиазм в творчестве А. Блока: АКД. М., 1982; Хан А. Колодец творческой памяти (композиционно-смысловая роль хиазма в стих. Анны Ахматовой «Как белый камень в глубине колодца») // Русская филология:ученые записки Смоленского гос. пед. ун-та Т. 8. Смоленск, 2004; Никитина С.Е., Васильева Н.В. Экспериментальный системный толковый словарь стилистических терминов. Принципы составления и избранные статьи. М., 1996.
Э.М. Береговская