БОЛЬШАЯ перемена

см.: Перемена.
О 10-летней девочке в частной гимназии в 1915 г.: «На большой… перемене надо было позаботиться… о завтраке. В том же зале, где мы по утрам пели молитвы, был буфет, где за несколько копеек можно было купить либо пирожок, либо бутерброд с колбасой, либо горячую котлетку. Стакан сладкого чая стоил копейку» (Панова, 1980, 38–39).
О 10–11-летней девочке в 1931–1932 гг.: «С какого-то времени в школе были организованы “горячие завтраки”. В большую перемену мы устремлялись в столовую, на стенах которой висели нами же начертанные плакаты: “Поскорее жуй и жуй, а иначе ты – буржуй”, “Когда я ем – я глух и нем”. По правде говоря, эти стимулирующие призывы были излишни: свою кашу мы уминали мигом и бессловесно вовсе не из боязни прослыть “буржуями”» (Лупанова, 2007, 65–66).
О вт. пол. 1930-х гг.: «На больших переменках мы обычно высыпали во двор и приступом брали турник, срывая с него малышей, подтягивались, делали “лягушку”, крутили “солнышко”, хохотали и дурачились» (Мошковский, [1963] 1987–1, 371).
О Новосибирске в 1941–1942 гг.: «Все мы, школьники, особенно любили большую перемену, потому что на ней нас бесплатно поили чаем и выдавали маленькую, диаметром в пять сантиметров, булочку. Мы ее прозвали “соплюшкой” и моментально съедали» (МН, 1999). «Я…вспоминал всякие школьные дела, какие в войну были:… про то, как нам давали маленькие булочки на большой перемене, с эконький детский кулачок, и мы, чтобы булки стали побольше, засовывали их в учебник, чтоб не запачкать, совали под парту и партой их давили – получался широкий блин, хоть и тонкий, но зато плотный, так что вроде еда получалась увеличенного размера…» (Лиханов, 1983, 1986–1; 323).
О 1944–1945 гг.: «В школе на большой перемене раздавали крошечные сыроватые булочки – из-за этого я старалась не пропускать, хотя ничего бы не случилось, если и пропустить разок-другой» (Прусакова, 2003).