стилистический приём (фигура), состоящий в грамматическом рассогласовании частей или членов предложения. Напр.: По краю сечи лениво, вразвалку, плетётся высокий узкоплечий мужчина лет сорока, в красной рубахе, латаных господских штанах и в больших сапогах. <...> Он красен и вспотел (А. Чехов); Он увидел на месте, что приказчик был баба и дурак со всеми качествами дрянного приказчика <...> (Н. Гоголь). А. квалифицируется как стилистическая фигура, если намеренно используется автором с определённым стилистическим заданием и как грамматическая ошибка, если его возникновение в речи обусловлено неграмотностью или невнимательностью (напр., в бытовом общении, речи взволнованного человека).
В описании А. существует несколько проблем: определение лингвистического статуса, типология, стилистическое использование. Чаще всего, давая определение А., исследователи указывают на отклонение от логических или грамматических норм при его построении. Так, напр., в научно-популярном словаре «Иллюстрированная энциклопедия реальных знаний» А. определяется как «отклонение от логически и грамматически правильной конструкции речи в видах усиления эффекта» [Яновский 1907: 52]. Е.В. Клюев относит этот приём к деструктивным фигурам и, приводя примеры предложений с А., отмечает, что «в плане логики» таких предложений просто не существует [Клюев 1999: 257]. А.П. Сковородников определяет А. как «грамматическую несогласованность частей или членов предложения, которая может быть как речевой небрежностью (речевым недочётом), так и средством речевой выразительности — стилистическим приёмом» [КРРЭСС 2003: 45]. В ряде работ, рассматривая А., исследователи останавливаются только на синтаксических отклонениях при его построении. Так, напр., как синтаксическую несогласованность (не замеченную автором или допущенную для придания фразе характерной остроты) А. характеризует А.П. Квятковский [Квятковский 1998: 32]. И.В. Пекарская, анализируя принципы, лежащие в основе А., выделяет два его вида: морфологический и синтаксический и отмечает, что «в А. отступления от нормы объясняются либо несоблюдением правил согласования в роде, числе, падеже (морфологический анаколуф, или силлепс), либо контаминацией разных синтаксических моделей в одну единицу» [Пекарская 1995: 72]. В системном описании риторических приёмов современного РЛЯ Г.А. Копниной А. также рассматривается как отклонение от синтаксической или морфологической нормы [Копнина 2009: 369-374]. Е.В. Клюев, характеризуя А. как фигуру, предполагающую неупорядоченность отношений между частями предложения или его членами», обращает внимание на проблему его удачного построения: «Сложность анаколуфа в том, что его чрезвычайно трудно исполнить так, чтобы он действительно воспринимался как фигура» [Клюев 1999: 257].
Разновидностью А. является анантаподатон. Эта фигура заключается в таком нарушении синтаксических связей в сложном предложении, при котором предложение не имеет соответствующего ему окончания: вторая часть представляет собой непрогнозируемый по смыслу и структурно элемент, синтаксически не связанный с началом: Дамы города N были... нет, никаким образом не могу: чувствуется точно робость (Н. Гоголь).
А. весьма эффективен в стилистическом отношении, сфера его функционирования — художественная литература и публицистика. Высокий комический потенциал А., обусловленный выраженным отклонением от логических и грамматических норм, делает его востребованным средством в художественной литературе при создании комической образности, характеристик и портретов героев, выражении авторской иронии, для развлечения адресата. Напр.: Кружечка, бочёночек, метёлочка, совок, / Ты — моя козлёночек, а я — твой серый волк (Э. Паперная). С целью создания комического эффекта к А. обращались Н.В. Гоголь, А.П. Чехов, М.А. Булгаков, В.В. Ерофеев, С.Д. Довлатов и др. С помощью А. передаётся взволнованность, спонтанность, аффективность речи, низкий уровень речевой культуры героя, неадекватное состояние, сумасшествие, а также особенности речи иностранцев. Напр.: «Я собственноручно видел, как он стрелять в генеральную грудь, после — голову, прямиком в ухо загнать патрон дважды» (А. Левицкий. «Выбор оружия»), А. часто используется при отображении особенностей мышления героев, специфики речевого оформления мысли: Некуда жить, вот и думаешь в голову (А. Платонов). Деструктивный характер А. позволяет также использовать его для усиления драматизма и трагизма в соответствующем контексте. Напр.: Там будет что-нибудь и о той, которая... ничего, молчание!; Хотелось бы мне заглянуть в гостиную, куда видишь только иногда отворённую дверь, за гостиною ещё одну комнату (Н. Гоголь).
Лит.: Гаспаров М.Л. «Люди в пейзаже» Бенедикта Лившица: поэтика анаколуфа // Лотмановский сборник. Т. 2. М., 1997; Квятковский А.П. Поэтический словарь. М., 1998; Клюев Е.В.Риторика (Инвенция. Диспозиция. Элокуция): учеб. пособие для вузов. М., 1999; Копнина Г.А. Риторические приёмы современного русского литературного языка: опыт системного описания: монография. М., 2009; Лагута О.Н. Учебный словарь стилистических терминов. Новосибирск, 1999; Общая риторика: пер. с фр. / Ж. Дюбуа, Ф. Пир, А. Тринон и др. М., 1986; Пекарская И.В. Конструкции синтаксической контаминации как экспрессивное средство современного русского языка (на материале художественных и публицистических текстов): КД. Красноярск, 1995; КРРЭСС. М., 2003; Яновский А.Е. Иллюстрированная энциклопедия реальных знаний. М., 1907.
А.Н. Смолина