см.Форменная одежда.
О середине 1870-х гг.: «С гордостью и радостным волнением Коля надел гимназический “мундир” – обтянутый по талии сюртучок из темно-синего сукна с плоскими круглыми под серебро пуговицами, с стоячим воротником, обшитым узким серебряным галуном (серые курточки были введены лишь в середине [18]80-х годов), длинные серые брюки, серое пальто форменного покроя и темно-синее кепи» (Харузина, [1919] 1999, 226).
О конце ХІХ – начале ХХ вв. «Форма гимназистов состояла из светло-синей фуражки с тремя белыми кантами и с черным козырьком (особым шиком считалась фуражка мятая, с поломанным козырьком). Эмблема прикреплялась к околышу и представляла собой две серебряные пальмовые ветви, между которыми размещались инициалы города, номер гимназии и буква “Г”. Например, 3-я Петербургская гимназия имела следующую монограмму: “СПБ. З.Г.”. 5-я Московская гимназия соответственно: “М5.Г.”. Номер гимназии всегда находился в центре монограммы, выделялся по высоте и ширине от букв, указывающих город и гимназию. Фуражки гимназисты носили зимой и летом. Зимних шапок гимназисты и учащиеся других учеб. заведений не имели. Летом на тулью надевался чехол из коломянки. Зимой, в холода, надевали наушники из черного фетра на коричневой байке внутри. Наушники надевались прямо на ухо, как чехол, по низу были соединены черной резинкой. Кроме того, в морозы надевали башлык цвета натуральной верблюжьей шерсти, отделанный серой тесьмой. Каждодневная форма гимназистов состояла из суконной гимнастерки синего цвета (темнее, чем на фуражке) с серебряными выпуклыми пуговицами, подпоясанной черным лакированным ремнем с серебряной пряжкой, на которой были выгравированы те же буквы и цифры, что и на эмблеме (но без пальмовых ветвей). Гравированные буква и цифры были закрашены черной краской. Брюки у гимназистов были черные, без канта, ботинки черные, на шнуровке. Летом гимназисты носили коломянковые гимнастерки с серебряными пуговицами. Пуговицы были не пришиты, а приклеплены к гимнастерке спец. медными колечками, чтобы можно было легко их снять при стирке. Старшеклассники обычно ходили не в гимнастерках, а в куртках со стоячим воротником, как у морского кителя. Под куртку надевали крахмальный воротничок. Застежка была боковая, скрытая, на крючках. Поверх куртки надевался пояс. В некоторых гимназиях гимнастерки и куртки приняты были не синие, а серые, брюки же всегда были черного цвета. Гимназисты имели также выходную форму – мундир, темно-синий или темно-серый, однобортный, с обшитым серебряным галуном воротником того же цвета, что и мундир. Этот мундир носили и с ремнем и без ремня (вне школы). К мундиру надевали крахмальный воротничок. Шинель была типа офицерской, светло-серая, двубортная, с серебряными пуговицами, петлицы синие, в цвет фуражки, с белым кантом и с пуговицей. Гимназические шинели были холодные и на вате, со стеганой серой подкладкой из шерстяной саржи. Вместо кашне носили черный суконный нагрудник, как у матросов. Ученикам младших классов разрешался зимой черный каракулевый воротник. Постоянным атрибутом гимназистов был ранец. Он был из черной кожи, крышка обшита тюленьим мехом серо-зеленого цвета» (Ривош, 1990, 189–190).
О Саратове в середине 1890-х гг.: «Как только я был принят в гимназию, отец отправился со мной в магазин готового платья и купил мне форму – тёмно-серого сукна куртку и брюки, кожаный пояс с металлической белой пряжкой, шинель и синюю фуражку с серебряным гербом и белым кантом. Сколько было гордости и самолюбования, когда я облёкся в гимназическую форму и показался своим товарищам на улице» (Золотарев, [до 1975] 1995, 60).
О 1890-х гг.: «Я уже гимназист. На голове синяя гимназическая фуражка с двумя белыми кантами и гербом посредине: два перекрещивающихся лавровых листа, а посредине инициалы гимназии; “К2Г”. Я с гордостью надеваю ее. Но не пройдет и двух лет, как я узнаю, что весьма благоразумно выламывать эти инициалы, чтобы, если попадешься на улице в какойнибудь шалости, нельзя было узнать, из какой гимназии. Узнаю я также и то, что верх франтовства – носить фуражку не с положенными полями, а, наоборот, с самыми маленькими, “по-польски”. На мне серая суконная блуза с маленькими посеребренными пуговицами и такие же серые брюки; подпоясан я кожаным ремнем с медной посеребренной бляхой, на которой те же инициалы. Через несколько месяцев я научусь драться этим ремнем и перевертывать бляху так, чтобы не видно было “К2Г”. А пройдёт ещё немного времени, и я с завистью буду смотреть на тех франтов, которые носят не серую, а чёрную форму. На это отступление от формы гимназич. начальство смотрело сквозь пальцы, лишь бы таких было немного, но быть немногим и привлекало нас. Запрещалась смешанная форма, например серая блуза и чёрные брюки, но именно так и франтили мы дома. Пальто было также серым, с такими же, только большими пуговицами офицерского образца, почему в темноте иногда солдаты отдавали честь взрослым гимназистам, принимая их за офицеров. Это пальто всегда должно было быть застегнутым на все пуговицы, а поэтому франтовством считалось носить его расстегнутым, а особенно – на это решались только ученики старших классов – внакидку, не в рукава» (Блонский, [1941] 1971, 34).
О 1905 годе: «Наступила осень. Петя уже ходил в гимназию. Из большого загорелого мальчика с длинными ногами в фильдекосовых чулках он, надев форму, превратился в маленького, выстриженного под нуль, лопоухого приготовишку… Длинные суконные брюки и форменная курточка, купленные за тридцать шесть рублей в конфекционе готового платья Ландесмана, сидели мешковато, очень неудобно. Грубый воротник натирал нежную шею, привыкшую к свободному вырезу матроски. Даже пояс, настоящий гимназический пояс с мельхиоровой бляхой, о котором больше всего после фуражки мечтал Петя, не оправдал ожиданий. Он всё время лез под мышки, бляха съезжала набок, языком висел свободный конец ремня. Не придавая фигуре ничего мужественного – на что сильно рассчитывал мальчик, – пояс оказался лишь постоянным источником унизительных хлопот, вызывавших неуместные насмешки взрослых» (Катаев, 1961, 166–167).