Эпистемология

Результатом многовекового осмысления роли и места науки в системе культуры стала вполне сложившаяся к началу XX века и интенсивно развивающаяся в наши дни дисциплина — философия науки. Находясь в постоянном контакте с историей естествознания, логикой и психологией, она позволила по-новому взглянуть на роль и место научного знания (в системе других форм познания) в процессе формирования картины мира, трезво оценить соотношение когнитивных возможностей научного метода познания природы и вненаучных форм отображения мира, выявить и осознать предельные горизонты современного познания, информационно-семантические ограничения и несводимость языка науки к обычному языку общения. Различие между формализованным языком науки и естественным языком создает большие трудности во взаимопонимании между представителями науки и культуры, порождает смысловые препятствия в общении и информационные искажения в процессе проникновения научных знаний в общекультурный контекст. Видимо, отсутствие такого взаимопонимания (факт объективный и имеющий глубокие корни) и стало основой для постепенного развития «межкультурных» противоречий, и вылилось в известный конфликт «двух культур» — естественнонаучной и гуманитарной. Строение и структуру научного знания, способы и формы его производства, соотношение и связь с прочими формами культурного сознания изучает философия науки. Она исследует закономерности научно-познавательной деятельности как социальнокультурного фактора, оценивает перспективы и пути развития познания мира. Философия науки тесно связана с эпистемологией — философской дисциплиной, предметом которой является природа, происхождение и пределы человеческого познания, наиболее общие и универсальные характеристики самого знания как категории, его отношение к бытию. Эпистемология (термин, связанный с западной философской традицией), или гносеология (термин отечественной философии), описывает процесс получения научного знания о мире, анализирует критерии его рациональности и достоверности, а в более общей когнитивно-семиотической перспективе задаётся вопросом: «Как вообще возможно какое-либо содержательное знание о мире?». Эта часть философии, в свою очередь, связана с онтологией — философским учением о бытии как таковом. Онтология ставит самые общие вопросы о существовании мира вообще, о его реальности и отношении к человеческому сознанию. В современной философии познания вообще и науки, в частности, существует несколько основных подходов к реконструкции процесса познания и интерпретации фундаментальных достижений науки. Существуют более или менее формализованные схемы, в которых сделана попытка рационализировать процесс познания и выявить некоторые универсальные критерии научной рациональности, обладающие некоторыми вневременными качествами. Предлагаются вроде бы убедительные примеры из истории науки, которые свидетельствуют о наличии таковых, и на этом основании строится общая методология научного поиска и логика научных открытий. Но более детальный и широкий анализ показывает, что исторические примеры амбивалентны и с их помощью можно объяснить и обосновать различные схемы интерпретации, кроме того всегда находятся примеры, которые опровергают любую из имеющихся философских моделей научного познания. К тому же мы никогда точно не узнаем всех привходящих обстоятельств, сопутствующих тому или иному открытию, а позднейшие воспоминания самих ученых, на которые опираются философы-эпистемологи, могут содержать аберрации, т е. отражать в ряде случаев не действительные обстоятельства и факты, а желаемые ими объяснения. Единственное, что у нас есть аутентичного — это само содержание открытия или текст теории, а также тот логический компонент языка (знаково-смысловой системы), на котором изложена эта теория и который мы можем анализировать, не впадая в анахронизм. Рассматривая ретроспективно процесс развития науки, мы начинаем понимать, что это очень сложный и неоднозначный процесс, в котором нет очевидных прямых траекторий движения от простого к сложному от неизвестного к известному, от непонятного к понятному. Также, вопреки наивным представлениям дилетантов и непрофессионалов, нет универсальных безошибочных методов научного поиска, нет строго логически обоснованных принципов интерпретации полученных фактов и рациональных подходов к выбору лучшей теоретической модели из некоторого числа возможных и т.д. То есть, наука — это не четко отлаженная рациональная машина накопительного типа по производству истинных знаний о мире (так наз. «бадейный вариант». — К. Поппер), а, как и любая другая форма культурного сознания, сложная и неоднозначная когнитивная система, строгий и однозначный логико-философский анализ и рациональное описание которой посредством какой-либо одной адекватной схемы, по-видимому, осуществить невозможно. Дело в том, что, как известно, из таких наук, как логика, семиотика и информатика, попытка полностью изоморфного описания средствами языка какого-либо достаточно сложного явления, процесса, предмета, понятия и т.д. приводит к созданию текста (языкового эквивалента), который, как минимум, обладает тем же уровнем сложности и неоднозначности, что и предмет исследования, а, самое главное, в этом тексте при попытках достичь ещё более точного описания данного предмета с учетом всех деталей, доступных наблюдению, раньше или позже, неизбежно возникнут противоречия и парадоксы (так наз. гёделевская проблема). Поэтому такой путь не гарантирует высокой степени реконструкции и понима ния закономерностей сложного процесса (а скорее запутывает), и поэтому для содержательного обсуждения сложной проблемы её приходится редуцировать к некоторому количеству более или менее важных для анализа составляющих элементов. Такая редукция (и соответствующее упрощение задачи) зависит от тех оснований, по которым она происходит, — т.е. от философско-гносеологической ориентации автора, поэтому в сфере эпистемологии существует достаточно много различных философских схем и учений, в рамках которых, действительно, некоторые (но далеко не все) конкретные ситуации научного познания и обстоятельства крупных научных открытий получают рациональное объяснение. Нет и некоторой рациональной схемы, непротиворечиво и логически строго объясняющей те скрытые закономерности, которые определяют эволюцию научного знания в целом и отдельные периоды становления и развития некоторых научных дисциплин. Современная эпистемология и философия науки наполнены дискуссиями, которые ведут друг с другом представители различных школ и направлений — от достаточно жесткого рационалистического подхода (К. Поппер, Р. Карнап) через умеренный иррационализм (Т. Кун, И. Лакатос, X. Патнем) до полного иррационализма и методологического анархизма (П. Фейерабенд). Однако вряд ли есть смысл рассчитывать на то, что на эти вопросы может ответить какая-либо одна логико-философская полностью формализованная схема реконструкции процесса получения научных знаний и выявления единственно правильной логики научного открытия и тем более — некое иррациональноанархическое учение, апеллирующее к лозунгу «всё позволено». В рамках когнитивных установок современной системно-эволюционной синергетической парадигмы есть основания считать, что адекватный ответ на любую проблему следует искать не на пути конкуренции отдельных замкнутых схем описания и жесткого набора принципов реконструкции и интерпретации, а на почве эпистемологической дополнительности и гибкой связи всех существующих эпистемологических подходов и учений, где связующим звеном должен выступать некоторый наиболее универсальный принцип. В качестве такового может выступать принцип эпистемологической дополнительности. Литература: Крафт В. Венский кружок. - М., 2003; Куп Т. Структура научных революций. - М., 2001; Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. - М., 1995; Поппер КР. Объективное знание. - М., 2002; Современная философия науки. М., 1996. А. С. Каменев