ДОКТОР

ролевая игра детей, примерно то же, что игра в больницу (см.: Больница). Из брошюры о половом воспитании детей: «В дошк. возрасте у детей наблюдаются игры с сексуальным содержанием. Дети играют, например, в “дочки-матери”, “папы и мамы”, “свадьбу”, “дóктора”: делают уколы, измеряют температуру, ставят клизмы» (Санюкевич, 1979, 14).
О конце 1950-х гг.: «Вот две девочки играют “в доктора”. Заранее подробно уславливаются они, что будет происходить в игре, какие слова будут произносить каждый: “А ты скажешь: “Что у вас болит?” А я скажу: “Живот”. А ты скажешь: “Раздевайтесь…” , и т. д.” Таким образом, создаётся довольно точный “режиссёрский сценарий”» (Сарнов, 1961, 57).
О конце 1960-х гг.: «Люська – это моя двоюродная сестра… Она как придет к нам, так начинает говорить, говорить, я даже слова сказать не ycпею… Или вот: почему она всегда доктор, когда мы играем, а я больной? Даже на 8-е Марта я был больным. А я хотел поздравить женщин, стихотворение выучил. Пришли к нам гости, все хорошо так было, весело. Двух тётенек я поздравил. Потом вдруг пришла она. Опять говорила, говорила со всеми гостями и стихи, и не стихи им рассказывала. Наконец моя мама сказала: “Спасибо, Люсенька. Иди теперь с Мишей играй”, – и проводила нас в другую комнату. Тут Люська сразу ко мне: “Ну ложись, ты больной”. “Почему же, – спрашиваю, – я опять больной? Теперь я доктор”. “Ну что ты – доктор! Ты же командир раненый. Ты кровью затекаешь...” “Да не затекаю, а истекаю”. “Ну истекаешь. Сам же говоришь – истекаешь. Ложись!” “Нет уж. Я в прошлый раз истекал. Теперь – ты”. “Как я? В мой праздник?” Фу ты, тоже женщина! Пришлось лечь на диван. Люська завязала мне голову полотенцем, сунула карандаш под мышку. Потом накрыла байковым одеялом и ушла к гостям. Я полежал, полежал – скучно. “Люська! – кричу. – Иди, я поправляюсь! Я уже сел”. “Да что ты! – закричала она на всю комнату. – Лежи, лежи!” Потом вынула карандаш у меня из-под мышки, посмотрела и говорит испуганно: “Лежи, у тебя температура красная”. Я прямо фыркнул: “Это карандаш красный, какая тебе температура. Температура не бывает красной”. “Бывает. Что ты споришь? Ты же не доктор”. “Сними, – говорю, – одеяло! Я уж вспотел”… Тут я совсем разозлился и сбросил одеяло. Люська ахнула, как будто я разбил чашку. “А воспаление легких?” “Хватит!” …Забыла, что я командир раненый. “Ну ладно. До половины укройся. Будет воспаление живота”.– И завернула меня, как младенца. Я опять лежал. А за дверью гости смеялись… Я только хотел… выйти в столовую, а Люська как закричит: “Дядя Толя, посмотрите, он встает, а у него температура красная!” “Какая? – сказал папа. – Красная? Ну раз красная, надо лежать. Долго, брат, лежать”» (Киселева, 1972, 162– 165).
О педагогической точке зрения на игру в «доктора» можно получить представление из следующего отрывка: «…Содержание игры в “доктора” различно у малышей и старших дошкольников. У малышей главным содержанием такой игры является выслушивание, выстукивание “больного” и различные действия с трубкой, пинцетом или шприцем. Малыши подражают гл. образом действиям взрослых людей с предметами. В сред. дошк. возрасте дети воспроизводят уже отн-ия между доктором и сестрой, доктором и больным, то есть переходят к изображению определенных отн-ий между людьми. Наконец, у старших дошкольников на перв. план выходит отображение в игре заботы доктора о больном – собственно то, что и составляет гл. функцию врача в об-ве» (МДД, 1979, 227). На ознакомительно-эротический аспект данной игры указывают сексологи. И.С. Кон пишет: «Широко распространены среди дошкольников так называемые социосексуальные игры (в “папу-маму”, в “доктора”), в которых дети иногда демонстрируют друг другу свои гениталии, ощупывают друг друга…» (Кон, 1988, 198). В.Е. Каган отмечает, что «в таких играх, как “доктор”, “семья” дети могут увидеть тело других и показать свое, дотронуться до чужого тела и дать другим дотронуться до своего» (Каган, 1990, 16).
О с. в Ташкентской обл. в конце 1960-х гг.: «В детском саду играли в доктора. Я всегда обычно была доктором. Играющие приходили ко мне на прием, я предлагала опустить трусики и делала уколы. Может, и было бы дальше, но рядом с нами всегда были взрослые» (485).
О 1980-х гг.: «В детском саду играли в доктора. Я всегда была доктором. Играющие девчонки раздевались догола, но дальше уколов не заходило» (Борисов, 2002, 131–132).
О середине 1980-х гг.: «В первую игру с обнажениями я с моими подружками или сестрами играла в 5-м классе (я была самой старшей и поэтому всегда играла роль доктора, остальные девочки были в возрасте от 7 до 9 лет). Мы обнажали или всё тело, или только его нижнюю часть. Мне очень нравилось лечить гениталии, к которым я прикладывала всевозможные листики, бинтики, трогала палочкой, поливала водой. Пациент обязательно должен был подчиняться всем требованиям врача. Потом мы менялись ролями, и я была пациентом. Мне также лечили половые органы, ставили уколы, поливая водой на гениталии (это и был укол). Ощущения какие-то приятные, нравилось, что врач командует и заставляет, например, раздвигать ноги. Также играли в больницу и с куклами, которых тоже обнажали, ставили уколы (это были шприцы с иголками) куда только можно было. А потом еще и сами раздевались, рассматривая друг друга, особенно нижнюю часть тела. В такую игру я играла с подружкой, которая была на год меня старше» (611).